Чтобы заслужить титул "маэстро" или репутацию самого влиятельного человека в мире нужно быть как минимум искушенным политиком. Вне всякого сомнения, Гринспен им был. Сейчас в возрасте 81 года он может позволить себе привилегию говорить то, что думает. Война в Ираке - это война за нефть, у Великобритании назревают серьезные проблемы с рынком жилья. Ничто из этого не открыло миру глаза на правду, однако, навряд ли найдется хоть один человек в мире, чьи слова придали бы этим утверждениям такую значимость. В кулуарах вашингтонской иерархии нет более уважаемой фигуры, никому не гарантирован продолжительный успех в обстановке бесконечных заговоров, интриг и непостоянства в той же степени, в которой его добился виртуозный маэстро американской экономики. Возможно, политическая карьера определяется победой в выборах, однако, успех в бюрократических джунглях Вашингтона требует точного знания тайных троп, сложных правил игры и условностей. Нужно знать, когда связать свое имя с восходящей политической звездой, а когда держаться подальше от аутсайдера; кому демонстрировать свою верность, а кому показывать свою принципиальную независимость; когда использовать средства массовой информации в своих целях, а когда держать рот на замке. Практически никто не может следовать этим принципам в течение длительного времени. Деформации личности слишком велики, неизбежные полчища врагов слишком многочисленны. Неудивительно, что человек, сумевший продержаться на высоких постах более 20 лет, привлекает к себе внимание. Гринспен по праву долгое время гордился своим мастерством в том, что он называл "конструктивной двусмысленностью". Будучи самым уважаемым экономистом в мире он делал все возможное, чтобы его редкие публичные выступления были как можно более туманными и тщательно сбалансированными. Считалось, что у ему недостает харизмы, однако, его это вполне устраивало, коль скоро рынки реагировали на его слова именно так, как он того хотел. Но под броней одержимости числами бьется простое человеческое сердце, и как бы он не старался, ему не удалось это скрыть.

Его отец был фондовым брокером, а мать - продавцом. Он родился в Нью-Йорке. В пять лет он уже мог складывать в уме трехзначные числа, однако, он также увлекался музыкой и бейсболом. Он закончил музыкальную школу и даже играл на саксофоне с в джаз-банде Генри Джеромом. В период своего недолгого брака с Джоан Митчелл он познакомился с наставницей своей жены, эмигранткой из России с либеральными взглядами, Айн Рэнд (урожденная Алиса Розенбаум, писательница и философ, основатель направления объективизма в философии). Она сильно повлияла на мировоззрение Гринспена и на его концепцию свободного рынка. Он открыл экономическую консультацию и впоследствии стал главным экономистом Белого Дома при Джеральде Форде и в 1987 году при Рональде Рейгане впервые занял кресло управляющего Федеральной Резервной Системы. Он занимал этот пост вплоть до января прошлого года, отдыхая только пять дней в году. Говорят, что на его рабочем столе красуется девиз "Здесь начинается доллар". Он как-то пошутил, что с годами освоил технику в высшей степени бессвязного бормотания и, когда его спрашивали на вечеринке у друзей: "Как поживаете", он отвечал: "Мне не разрешено об этом говорить". В течение 15 лет он ухаживал за теле-корреспондентом Андрэа Митчелл, в конце концов, когда он в третий раз предложил ей руку и сердце в 1997 году, они поженились. Его привычка выражаться в полутонах, полутенях и полузвуках настолько глубоко укоренилась в его натуре, что первые два раза Митчелл просто не поняла что он имеет ввиду.

В своих мемуарах, которые по популярности превзошли даже воспоминания Била Клинтона, опубликованные несколько лет назад, Гринспен в свойственной ему сбалансированной манере рассуждает о том, что ждет мировую экономику в ближайшие четверть века. Основные тезисы это: падение нормы сбережения во всем мире, рост инфляции, рост процентных ставок и чрезвычайное по силе политическое давление на ФРС. Интересно отметить, что он уделяет процессу глобализации гораздо больше внимания, нежели развитию технологий. Он с оптимизмом размышляет о возможности поглощения мировой экономикой миллиардной армии рабочей силы из Китая и других стран - до сих пор этот процесс не только способствовал развитию этих стран, но и помогал сдержать инфляцию в развитом мире. А вот дефицит торгового баланса в США его не смущает. Напротив, Гринспен считает, что беды нужно ждать с другой стороны: она связана с неизбежным замедлением процесса глобализации. "Если мои предположения хотя бы частично верны, темпы роста заработной платы и цен сдерживаются массовым сдвигом дешевой рабочей силы, однако, по своей природе, этот процесс не бесконечен. Рано или поздно он подойдет к концу. Однако не надо думать, что критические времена для экономики и политики наступят с окончанием этих процессов. Проблемы начнутся уже с замедлением их темпов", - считает Гринспен. Это, скорее всего, приведет к росту инфляции и процентных ставок, особенно, в связи с тем, что федеральному правительству придется активно кредитоваться для финансирования фонда медицинского и социального обеспечения. В результате, пишет Гринспен в своих мемуарах, не исключено, что к 2030 году 10-летние казначейские облигации будут продаваться с доходностью, по меньшей мере, 8%. Это почти в два раза выше текущих уровней. Гринспен не делает точных прогнозов по инфляции на 2030 год, но при этом он намекает на то, что темпы роста цен на уровне 4,5%, которые наблюдались в США в течение 50 лет после отказа от золотого стандарта в 1930-х, могут показаться нам детской шалостью по сравнению с тем, что нас ждет впереди. Подобный прогноз можно расценивать как предупреждение для инвесторов о том, что благодатный период низких ставок близится к концу. Рост глобализации был как раз той силой, которая сдерживала инфляционные процессы, однако, сейчас она начинает ослабевать, что может в значительной степени осложнить задачу ФРС.

Скорее всего, у ФРС не будет безраздельной власти в вопросах инфляции до тех пор, пока она не превысит 5%, в результате чего общественное давление вынудит политиков предоставить Центробанку свободу действий. Без необходимых изменений в текущей политике относительно федерального пенсионного бюджета это пока "дремлющее цунами" может привести к такому росту инфляционного давления, что ФРС будет вынуждена устанавливать учетные ставки, выражающиеся в двузначных числах. Обрадует ли политиков и общественность перспектива повышения процентных ставок до уровней начала 80-х? Очень сомнительно, особенно, если вспомнить недавние попытки членов Конгресса ограничить независимость центрального банка. Дело в том, что раньше на Капитолийском Холме никто и никогда не предпринимал серьезных попыток вмешаться в дела ФРС. Ни один комитет никогда не замышлял никаких биллей, способных подрезать Центробанку крылья. Более того, на определенном этапе некоторые экономисты и многие политики считали, что можно безболезненно идти на своего рода компромисс между инфляцией и безработицей. То есть, можно создавать больше рабочих мест, допуская некоторое усиление ценового давления. Теперь же большинство экономистов сходятся во мнении, что такой компромисс может принести облегчение на короткое время и создать проблемы на долгие и долгие годы.

Нет ничего удивительного в том, что в годы экономического роста Гринспена называли не иначе как "Маэстро", зато стоило Штатам попасть в водоворот проблем, связанных с целой вереницей финансовых неприятностей - пузырь на рынке высоких технологий, текущий кризис субстандартного кредитования - вердикт несколько изменился. И не в лучшую сторону. Сейчас г-на Гринспена активно критикуют за то, что его монетарная политика стала причиной всех нынешних бед. Однако он уверен в том, что оптимальным подходом является не предотвращение спекулятивных пузырей, а решение проблем по мере их возникновения. Центральные банки могут предотвратить раздувание пузырей только подняв ставки настолько, что они поставят под угрозу общую экономическую стабильность. Похоже, что его преемник разделяет подобные взгляды.