История богата на яркие интеллектуальные баталии. В естественных науках они, как правило, заканчивались решительной победой "правильной" науки и позорным изгнанием "неправильной". Сегодня последователей птолемеевой астрономии или теории горения флогистона уже смело можно считать вымершим видом. Однако в социальных науках дело обстоит несколько иначе. Конечно, и здесь баталий хватало, но вот с решительными победами дела обстоят сложнее. Пожалуй, непрекращающиеся споры - это неотъемлемая черта социальных наук: за временными поражениями следует перегруппировка сил и новая атака. Конечно, экономика не имеет ничего общего с естественными науками, и бесконечные споры на протяжении всей нашей истории - лишнее тому подтверждение. Сто лет назад в умах экономистов безраздельно царствовала классическая теория. Она гласила, что свободные рынки автоматически корректируются с целью обеспечения полной занятости. Они либо постоянно пребывали в состоянии полной занятости, либо быстро возвращались к нему в случае внешних потрясений. Единственной силой, которая могла осадить невидимую руку рынка, была видимая рука правительства. Затем в 1929-1932 гг. наступила Великая депрессия, и Джон Мейнард Кейнс "доказал", что рынки не могут автоматически корректироваться до состояния полной занятости. Таким образом, "невидимая рука" была посрамлена и низвергнута, а правительство получило право вмешиваться в рынки, чтобы обеспечить полную занятость.

Около 30 лет экономическая наука и политика была подчинена идеям кейнсианства. Гарвардская школа гордо восседала на троне, а чикагская была с позором изгнана на задворки, где она, однако, успешно зализывала раны. В 1960 году чикагцы нанесли контрудар. На этот раз в атаку всех вел Милтон Фридман, за ним следовал шлейф из новых дисциплин. Они, фактически, восстановили классическую теорию. Их "доказательства" того, что рынки моментально, или почти моментально корректируются до состояния полной занятости казались особенно впечатляющими, потому что подкреплялись математикой. Адаптивные ожидания, рациональные ожидания, теория реальных бизнес-циклов, теория эффективных свободных рынков - все это пришло из чикагской школы. А их идеологи получили Нобелевские премии. Никто из политиков не разбирался досконально в математике, но основную идею все поняли: рынки это хорошо, правительство - это плохо. Кейнсианцы были вынуждены отступить. В эпоху Рональда Рейгана и Маргарет Тетчер от политики полной занятости отказались, а рыночное регулирование было отменено. Но вот наступила новая Великая депрессия и схватка возобновилась с удвоенной силой.

Обитатели блогосферы знают, что основным поводом для нынешней битвы стали последствия стимулов. В частности, профессор Ниалл Фергюсон и Пол Кругман, экономист в New York Times, буквально сошлись в рукопашной на симпозиуме. который состоялся в Нью-Йорке 30 апреля. Историк утверждал, что огромные фискальные дефициты приведут к росту долгосрочных процентных ставок. Таким образом, эффект стимулов будет нулевым: государственные расходы просто "задушат" частные. На это разъяренный г-н Кругман в своем блоге ответил, что подобное "удушение" возможно только при условии полной занятости: если существуют безработные, фискальные дефициты не приведут к росту процентных ставок без стимулирования экономического роста. А невежественные комментарии г-на Фергюсона лишь подтверждают, что "мы живем в век макроэкономического обскурантизма, когда с трудом добытые знания с легкостью забываются".

Тем не менее это отнюдь не спор историков и экономистов. Дискуссия идет в рамках экономической профессии - между неоклассической школой и неокейнсианской. Но что действительно впечатляет, так это ее сходство со спором между Кейнсом и Министерством финансов Великобритании в 1929-1930 гг. По мнению Минфина, государственные расходы, финансируемые за счет облигаций, неизбежно приведут к сокращению частных расходов на равнозначную сумму. На это Кейнс возражал, что если бы это было так, то подобная концепция работала бы в отношении любого нового акта частных расходов. "Коротко говоря, фаталистическая вера в то, что занятость не может быть выше текущих уровней, не имеет под собой никаких оснований". Затем Министерство отступило на оборонительные позиции. Опасность увеличения государственных расходов заключается не в физическом вытеснении ресурсов, а в психологическом - заявили министры. Если возникнут сомнения относительно платежеспособности правительства - эти риски признал Пол Кругман - начнется отток капитала, что приведет к росту стоимости государственных займов.

Неужели мы обречены снова и снова выслушивать одни и те же аргументы? В нынешней ситуации я на стороне Кругмана, однако, я не согласен с тем, что позиция профессора Фергюсона представляет собой откат экономики ко временам Флогистона. Заявлять это - значит ставить экономику в разряд естественных наук, коей она никогда не была, поскольку предмет ее изучения подвержен гораздо большим изменениям во времени. Кейнс считал. что в разные моменты времени нам нужны разные экономические модели. Вся прелесть "Общей теории занятости, процента и денег" заключается в том, что она была достаточно обобщенной и включала в себя разнообразные модели, применимые к различным ситуациям. Рынки могут вести себя в соответствии с постулатами классической и неоклассической теории, но это вовсе не обязательно. Главное не допускать плохого поведения. В конечном счете, кейнсианская революция была триумфом хороших суждений, а не науки.

Роберт Скиделски

По материалам The Financial Times Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Форекс