В столицах стран Европы все еще вспоминают о том вечере, когда премьер-министр Греции Джордж Папандреу признался своим коллегам из других стран, что его страна погрязла в коррупции. "Искренность его выступления произвела на слушателей глубокое впечатление. По существу он сказал следующее: "Моя страна коррумпирована насквозь"", - вспоминает один из политиков Европейского союза, присутствовавших на вечере в Брюсселе 10 декабря 2009 года, где Папандреу вывернул наизнанку экономическую душу Афин. Его признания в начале саммита ЕС были важным шагом процесса, в результате которого страны-партнеры Греции - убежденные в том, что премьер-министр был искренним в своем стремлении провести фундаментальные реформы - объявили в мае о пакете помощи в размере 110 млрд. евро для самого прогнившего в финансовом плане государства-члена Еврозоны. И все же, несмотря притворное удивление, политики ЕС были прекрасно осведомлены об отчаянном положении, в котором находились государственные финансы Греции, за несколько месяцев до того, как Папандреу в октябре 2009 года занял свой пост. В начале июля прошлого года Хоакин Альмуниа, испанский социалист, бывший в то время комиссаром ЕС по вопросам экономики и денежно-кредитной политики, представил министрам финансов европейских стран меморандум с выражением сильных сомнений в надежности данных, которые возглавляемое консерваторами правительство Греции предоставляло в Брюссель. В документе даже прогнозировался рост дефицита бюджета до 10% от ВВП - как раз та цифра, которая получила подтверждение, когда правительство возглавили социалисты во главе с Папандреу. И все же до октября государства ЕС не предпринимали никаких действий, возможно, потому, что по славной традиции им казалось неуместным ставить в неудобное положение соседнее государство, особенно в тот момент, когда его ждала тяжелая кампания по перевыборам.

По этому эпизоду можно сделать выводы о том, каким образом политические соображения влияют на эффективное управление европейским денежным союзом, так же как о многом можно судить по печальной истории пакта о стабильности и росте. Эти фискальные правила, согласованные в 1997 году после множества мучительных дискуссий между Германией и Францией, определили для стран, желающих войти в валютный союз, максимальный размер долга не более 60% от ВВП и максимальный уровень бюджетного дефицита не более 3%. Вместе с тем, германские политики подозревали, что, как только страны получат членство в союзе, их заинтересованность в соблюдении бюджетной дисциплины начнет угасать. Так и случилось - хотя мало кому приходила в голову крамольная мысль о том, что Германия сама станет одной из первых нарушительниц. "Немцы были обеспокоены тем, что культура фискальной халатности в других странах не изменится в одночасье. Они видели необходимость в создании для них некоего подобия смирительной рубашки. Однако эта рубашка не стала смирительной, да и рубашкой ее тоже назвать сложно", - шутит француз Паскаль Лами, генеральный директор Всемирной торговой организации и глава кабинета при влиятельном председателе Еврокомиссии Жаке Делоре, занимавшем этот пост с 1985 по 1995 год.
Тревожный звонок прозвучал в 2002 году, когда Комиссия предложила направить Германии и Португалии "предварительное предупреждение" от стран-участниц о том, что их бюджетные дефициты стремительно приближаются к отметке 3%. Однако страны проигнорировали предложение Комиссии.

Комиссия предприняла еще одну попытку в 2003 году, попросив Францию и Германию принять более жесткие меры по сокращению бюджетного дефицита. Однако на состоявшемся 25 ноября важном заседании министры финансов отложили касающуюся чрезмерного дефицита процедуру в отношении Парижа и Берлина - решение, которое позволило крупнейшим странам Еврозоны избежать наказания, хотя они нарушали правила в течение трех лет подряд. Примечательно, что Италия и Великобритания были на стороне Франции и Германии, а большинство мелких стран Еврозоны поддерживали Комиссию. Значит, крупные страны Еврозоны придерживались принципа, что в "все страны Еврозоны равны, но некоторые страны равнее других". К марту 2005 года политики ЕС в значительной степени переписали пакт о стабильности, ослабив его правила и снизив вероятность того, что какая-либо страна может быть наказана за чрезмерные дефициты. Реакция финансовых рынков была сдержанной и позволила правительствам успокоиться с мыслью о том, что им удалось выйти сухими из воды. Некоторые считают, что это создало губительный прецедент. Как вспоминает президент общеевропейской ассоциации работодателей BusinessEurope Юрген Туман, "это была первая серьезная ошибка в Еврозоне, потому что она открыла дорогу другим странам, позволив им оправдываться, указывая на Германию и заявляя: "Ведь они так сделали. Оставьте нас в покое!"" С этим мнением согласен и Лами. "Это была грубая ошибка. Инструмент доверия был разрушен. Немцев бы устроил более жесткий пакт о стабильности. Однако вопрос не только в том, что говорится в пакте, важно то, как соблюдаются его правила".

Шансы на то, что государства будут соблюдать правила, совсем не улучшились, когда Романо Проди, президент Еврокомиссии с 1999 по 2004 год, заявил, что пакт о стабильности был "глупостью", потому что обуславливал введение санкций против стран, которые уже испытывали финансовые трудности. "Он честный и благородный человек, посвятившей себя европейской интеграции. Но мы сразу же почувствовали, что он не должен был этого говорить", - высказывается один из комиссаров. В свете спасения Греции в этом году некоторые известные европейцы, среди которых бывший премьер-министр Ирландии Джон Брутон и бывший глава Центробанка Германии Карл Отто Пель, считают удивительным, если не шокирующим, что стране вообще позволили войти в Еврозону. Их аргумент подтверждает тот факт, что менее чем через четыре года после вступления Греции в валютный союз в 2001 году греческие власти признали, что предоставили неверные данные о государственных финансах ради членства. В противоположность заявленным данным до вступления в союз дефицит бюджета был неизменно выше отметки 3%. Фактически, с 1990 года бюджетный дефицит находился ниже отметки в 3% лишь один год. Как заявляют бывшие комиссары, на тот момент практически все знали о том, что этим данным не следует доверять. "В то время вряд ли можно было полагаться на достоверность греческой статистики о том, сколько километров между Марафоном и Афинами", - вспоминает Лорд Паттен, член консервативной партии Великобритании, занимавший при Проди пост комиссара по внешним связям. - "Скорее было так: "Мы все притворяемся, что верим им, а они все притворяются, что делают достаточно для того, чтобы мы им верили"".

Однако не многие страны ЕС возражали против вступления страны в валютный союз. Одна из причин заключалась в том, что денежный союз нужно было представить как истинно европейский проект, а для этого политикам требовалось выйти за пределы "основной" зоны обращения немецкой марки, которую представляла собой Германия и пять-шесть ее ближайших соседей. На самом деле, предложение по созданию валютного союза в пределах "основного ядра" выдвигалось двумя немцами из христианско-демократической партии в 1994 году - и один из них, Вольфган Шойбле, сейчас занимает пост министра финансов в правительстве Ангелы Меркель. Однако эта идея не получила поддержки. Странам, географически наиболее удаленным от Германии, таким как Греция, Ирландия и Португалия, и оказавшимся в наиболее рискованном положении при возникновении долгового кризиса Еврозоны, было разрешено вступить в валютный союз. Таким образом, политические требования вновь взяли верх над экономическими реалиями. Лами так описывает развитие дискуссии: "Представленные Грецией цифры, возможно, не были абсолютно достоверными, причем при вступлении в союз Италии чуть раньше также ходили слухи об искажении данных. Однако здесь дело было в политике, а не только в цифрах. Проблема заключалась в решении касательно стран "Средиземноморского клуба" и в стремлении опровергнуть распространенное мнение, что к этим государствам на юге и в Средиземноморье нельзя относиться серьезно". Как считают Проди и его приемник на посту председателя Еврокомиссии Хосе Мануэль Бароссо, страны Еврозоны в значительной степени виноваты за неспособность принять строгие меры в отношении мошенничества Греции, потому что они отказали в предоставлении Евростату, статистическому агентству союза, права на проверку отчетности на национальном уровне. В июле европейские государства расширили полномочия Евростата, хоть и с запозданием. Тем не менее, противоречия, накопившиеся за период с 1999 по 2009 год, были не просто результатом структурных просчетов в проекте монетарного союза или плохого экономического управления со стороны стран Еврозоны. Они также отражали ошибочность суждений на финансовых рынках. С введением евро рынки практически полностью игнорировали дифференциалы процентных ставок между государственными облигациями Германии и других стран Еврозоны, в особенности Греции, со значительно менее приемлемой экономической статистикой.

В определенном смысле это, должно быть, порадовало европейских политиков. Такая ситуация отражала веру инвесторов в финансовых центрах, таких как Лондон и Нью-Йорк, которые политики континентальной Европы периодически ругали за вопросы о жизнеспособности единой валюты, в то, что Еврозона действительно является нерушимым союзом. Однако как только масштабы греческих проблем стали очевидны в 2009 году, рынки ринулись в противоположном направлении, и спрэды доходности государственных облигаций Греции и других "периферийных" стран Еврозоны, в особенности Ирландии, Португалии и Испании, достигли рекордных уровней. По мнению итальянца Лоренцо Бини Смаги, являющегося членом управляющего совета Европейского центрального банка, это является важным уроком в плане будущего Еврозоны: рынки не всегда правы. Как он заявил в Европейском парламенте в прошлом месяце, они "ошиблись в прошлом, недооценив риски, возможно, ошибаются сейчас, переоценивая их, и в будущем вновь будут ошибаться". Однако едва ли рынки можно винить в опасном увеличении дисбалансов, возникших в первые 10 лет монетарного союза между самыми конкурентоспособными странами с большими профицитами текущих счетов, в основном, это относится к Германии, и остальными наподобие Греции, Португалии и Испании, которые утратили свою конкурентоспособность, позволили себе сохранять чрезмерные бюджетные дефициты и занимать слишком много денег. Некоторые экономисты подвергают сомнению способность Еврозоны выжить в своем первозданном виде, если только Германия не попытается ликвидировать эти дисбалансы, к примеру, путем увеличения внутреннего спроса для стимулирования роста в южной части Европы или признания определенного рода фискального союза.

Такие аргументы, пользующиеся особой популярностью в Париже, горячо обсуждаются в Берлине, где политики указывают на то, что Германия ответила на критику в свой адрес, прореагировав на финансовый кризис и экономический спад посредством запуска большого пакета фискального стимулирования. Более того, Германия со своим стареющим населением и всеобщим благосостоянием, рассматривает профицит торгового баланса как укрепление своей финансовой обороны перед лицом неопределенного будущего. В любом случае, в Берлине задаются таким вопросом: если бы правящей правоцентристской коалиции пришлось пойти на исключительные меры, чтобы снизить международную конкурентоспособность предприятий страны, стали бы немцы покупать больше товаров из Франции и других стран южной части Европы?В этой дискуссии у Германии есть поддержка в лице, как минимум, Австралии, Финляндии, Нидерландов, Словакии и Словении. Однако немцы беспокоятся по поводу того, что структурное большинство Еврозоны, которую ожидает увеличение до 17 стран-участниц со вступлением в январе Эстонии, разделяет взгляды Франции. Это объясняет решимость Берлина не увлечься серенадой Европейского союза, которая маскирует более хитрое предложение о том, что Германия должна платить по счетам своих менее эффективных коллег. Катинка Бариш, заместитель директора аналитического Центра европейского реформирования, утверждает, что немцы не настроены на компромисс. "Вероятно, впервые со Второй мировой войны немцы позволяют себе демонстрировать непокорность и высокомерие. Их экономическая модель, ориентированная на экспорт и призванная обеспечивать стабильность, не может быть предметом обсуждения".

Тони Барбер

Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Finanical Times Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex