Мир восстанавливается после Великой рецессии, однако, отделить мух от котлет, то есть, реальные тенденции от случайных событий, становится все сложнее. С одной стороны, мы склонны мерить восстановление критериями докризисного роста, объема производства и занятости. С другой стороны, что-то заставляет думать о грустном, о том, что «новые нормальные уровни» гораздо ниже, медленнее и вообще нелицеприятнее. Таким образом, сейчас главное сформулировать политику, которая обеспечит работой всех, кто хочет работать, поскольку то, что мы имеем сейчас, нам явно не подходит. Эти проблемы гораздо острее в развитых нежели в развивающихся странах, хотя, в целом, взаимозависимость рынков делает ее общей. У этой задачи, как у медали, две стороны. Страны начинают процветать, темпы роста снижаются - это нормально. Раньше экономика подпитывалась дефицитом свободных мощностей: инвесторов привлекала высокая доходность, что формировало порочный круг сбережений и инвестиций. Сегодня капитала в развитом мире предостаточно; норма сбережений падает, поскольку люди стремятся больше потреблять; а производство все больше и больше смещается в сторону услуг, где возможности для роста производительности скудны. Таким образом, экономический рост - повышение реального дохода - замедляется. Такое уже было перед Великой рецессией, поэтому сейчас создавать новые рабочие места с полной занятостью и платить приличную зарплату становится все сложнее. Как следствие - рост частичной и неполной занятости.

Еще один аспект проблемы - долгосрочный рост безработицы, связанной с технологическим прогрессом и автоматизацией труда. С одной стороны - это признак экономического развития: объем производства на единицу труда растет. Но с другой стороны, нужно меньше единиц труда для производства того же объема товаров и услуг. Решение рынка - перемещать высвободившуюся рабочую силу в сферу услуг. Увы, большая часть позиций в этой области абсолютно тупиковые, без малейшей надежды на рост. Иммиграция обостряет оба аспекта проблемы. Крупные миграции в порядке вещей, особенно для Европейского Союза - сегодня здесь, завтра там - никаких потерь, связанных с полной занятостью. Такое положение дел привлекает работодателей, которые могут предложить вакансии с низкой производительностью. Кроме того, в этой обстановке становится сложнее найти постоянное место. 

Так что же, мы обречены на «безработное восстановление»? Работа станет такой редкостью, что людям придется вкалывать за копейки и зависеть от социальных пособий, поскольку средний уровень заработных плат упадет ниже прожиточного минимума? Это наше будущее? Или западное общество может надеяться на еще одно технологическое чудо, наподобие Интернет-революции, которое создаст новую волну рабочих мест и принесет процветание? Конечно, глупо сразу отметать такую возможность. Капитализм обладает редким даром к самовоскрешению. Более того, никто не в состоянии предсказать появление инновации или нового открытия. Но есть и другая, куда более мрачная возможность: если, продолжая творить безрассудства, мы окончательно истощим все природные ресурсы, технологический прорыв станет вопросом жизни или смерти. Но отбросим эти мрачные перспективы и поразмыслим над цивилизованным решением проблемы технологической безработицы. Решение простое, оно заключается в разделении труда. Для англо-американских экономистов такое предложение подобно анафеме, потому что оно отдает страшным заблуждением о «куске работы» - раньше среди профсоюзов пользовалась популярностью идея о том, что в мире существует лишь определенный, фиксированный объем работы, при этом любое увеличение производительности на одного работника ведет к сокращению рабочих мест. Это значит, что имеющийся ограниченный объем работы нужно честно делить на всех.

Конечно, это заблуждение, когда речь идет об истощаемых и дефицитных ресурсах. Но даже экономисты никогда не надеялись на то, что рост будет вечным. Основатели теории утверждали, что в определенный момент человечество достигнет «состояния покоя», когда рост будет равен нулю. Тогда для удовлетворения всех разумных потребностей нам нужно будет делать меньше работы. Перед нами будет стоять выбор: безграничная технологическая безработица и справедливое разделение труда. Первый вариант придется по вкусу лишь трудоголикам. Судя по всему, именно они захватили власть в США и Великобритании. Большинство других европейских стран отдают предпочтение второму решению. Схемы разделения труда в разных вариациях уже давно стали нормой в Голландии и Дании, а также набирают популярность во Франции и Германии. Главная особенность этого подхода - отделение труда от дохода. В датском законодательстве от 1993 года говорится о праве на непостоянный труд, но при этом признается право человека на постоянный доход. Это позволяет работникам выбирать «годичный отпуск», который можно поделить на короткие интервалы и брать его с промежутком в четыре или семь лет.

Безработные смогут занять место тех, кто ушел в отпуск, и, в свою очередь, получает 70% от пособия по безработице, которое было бы им начислено, если бы они действительно потеряли работу (как правило, 90% от зарплаты). Датским профсоюзам удалось использовать законное право на сокращение рабочих часов для всех компаний, и, таким образом, увеличить число постоянных рабочих мест. Следующий логический шаг - это определение универсального базового дохода для всех граждан, не зависимо от их положения на рынке труда. Такой подход подойдет не всем. Как уже отмечалось выше, любая схема, направленная на облегчение труда и увеличение времени досуга, может пасть жертвой новых экономических кризисов. В конце концов, и, капитализм, и экономика нуждаются в дефицитах, чтобы оправдать само свое существование, поэтому они так просто не сдадутся. 

Роберт Скидельский, член Палаты Лордов Великобритании, профессор политической экономики в Уорикском уриверситете.  

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Project Syndicate  Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex