Могло ли отсутствие инфляции в 1920-е годы стать причиной для ложной уверенности в завтрашнем дне?

До середины прошлого года большинство стран спокойно придерживались общепринятой практики. Монетарная политика была направлена на достижение ценовой стабильности. Финансовая политика оставалась консервативной: ей не следовало подрывать монетарную политику ни при каких обстоятельствах. Валютным курсам позволялось свободно двигаться. Тем временем, рынки распределяли товары, услуги, рабочую силу и капитал наиболее эффективным из всех возможных способов. Мы все жили, как в сказке. Звучит привлекательно. Однако, как это ни печально, мы уже вступили в совершенно новую эпоху. Крушение финансовых рынков выпустило на свободу особенно опасный экономический вирус, который угрожает повергнуть в рецессию США, Великобританию и, возможно, Еврозону. Все произошло неожиданно. Во всем мире лица, ответственные за формирование политики, считали, что обрели священный Грааль экономики, панацею от всех проблем, но вместо этого они получили общую головную боль.

На мой взгляд, часть проблемы заключается в слепой вере в целевые уровни инфляции. Вероятно, это богохульное заявление не найдет одобрения у верховных жрецов центральных банков. Однако целевая инфляция не является панацеей от всех экономических болезней, и никогда ей не была. Чтобы понять, почему это так, давайте обратимся к событиям прошлого.

1920-е, Америка. Великая война давно забыта, экономика процветает, торговля на фондовом рынке идет лучше некуда, подпольные бары считают барыши, девчонки надевают модные платья. Где же была инфляция? Ее не было. Любопытно, но несмотря на праздничную атмосферу и короткие платья (предполагаемый барометр экономического процветания), давление на цены отсутствовало. Означает ли это, что лица, формирующие политику, взяли правильный курс? Был ли кризис 1929 года и последовавшая за ним Великая депрессия всего лишь несчастным случаем, к которому не имели отношение те, кто отвечал за политику? Или же отсутствие инфляции просто стало поводом поверить в свою безопасность?

Теперь взглянем на Японию 1980-х. Американцы чувствуют себя неуютно. Японские машины завоевывают рынок США. Японцы купили Рокфеллер Центр. Японские банки - самые крупные в мире. В магазинах Гинзы и клубах Роппонги плечи у пиджаков становятся все шире. Фондовый рынок процветает, а цены на землю растут. Однако инфляция отсутствует. В Японии 1980-х уровень инфляции, действительно, был одним из самых низких среди стран Большой Семерки. Правда, в конце концов инфляция поднялась, но не превышала 4 процентов, что в те времена было пустяком. Связаны ли финансовый взлет и последующий застой в Японии с экономическими политиками 1980-х? Было ли отсутствие инфляции признаком того, что Япония вошла в новую фазу развития, когда ее граждане становились все богаче и богаче? По крайней мере, история показывает, что достижение ценовой стабильности, даже если оно является необходимым условием продолжительного экономического успеха, безусловно, не гарантирует его. Однако даже такой вывод выглядит несколько слабовато. Думаю, нам нужно копнуть поглубже. Что именно подразумевается под стабильностью цен? И по каким признакам мы можем определить, что она достигнута?

Возможно, в 1920-е годы в США потребительские цены и были стабильными, однако цены активов определенно таковыми не являлись. То же самое относится и к Японии 1980-х. Значит ли это, что центральные банки фокусируют внимание на слишком узкой области, отслеживая только потребительские цены и, по большей части, игнорируя влияние быстро растущих цен на активы? Вполне возможно, но я пошел бы еще дальше. Бывают периоды, когда центральные банки должны позволить инфляции потребительских цен отклониться от ее среднесрочной нормы, чтобы гарантировать стабильность цен в более отдаленной перспективе. Иногда это отклонение должно быть и сильным и продолжительным.

Приведу несколько примеров. Предположим, где-то в мире начался кризис в сфере поставок, который продлится четыре или пять лет. Представим, к примеру, прорыв в технологиях, сильное снижение цен на нефть или интеграцию производителя недорогих товаров (скажем, Китая) в мировую экономику. Такие события приводят к снижению цен на импорт, что, в свою очередь, дает улучшение условий торговли. Лучший способ провести такое улучшение - это позволить ценам падать по отношению к заработной плате, прибылям и процентным ставкам. Я назвал бы это явление "положительной дефляцией". Благосостояние большинства повышается, люди перестают жить не по средствам, а рынки капитала не подвергаются искажениям. Но что происходит, если у центрального банка нет инфляционной цели? Его сотрудники, отвечающие за формирование политики, вероятно, будут взирать на снижение цен с некоторым беспокойством. В конце концов, их деятельность оставляет мало места для гибкости действий, предпринимаемых по поводу внешних ценовых потрясений. Они чувствуют себя обязанными снижать процентные ставки. Однако чего они этим добиваются? Они успешно создают "плохую" внутреннюю инфляцию в противовес "хорошей" импортируемой дефляции. Поступая таким образом, они делают реальные (скорректированные с инфляцией) процентные ставки слишком низкими, провоцируя начало роста цен на активы в сфере ценных бумаг или, скажем, жилья. Более того, снижая прибыли от наличности, инвесторы начинают проявлять все больше энтузиазма на счет вложений в более прибыльные, но и более рискованные активы. Одним из примеров этого являются ценные бумаги, обеспеченные ипотечными кредитами.

Теперь взглянем на этот вопрос с другой стороны. Представим неблагоприятный скачок мировых цен. Допустим, сильно поднимутся цены на нефть или продукты питания. Естественная реакция консервативного центрального банка - поднять процентные ставки как можно скорее (или, как сейчас это делает Банк Англии, снижать их очень медленно). Он будет беспокоиться, что более высокие цены на нефть приведут к требованиям повышения заработной платы и началу инфляционной спирали заработной платы и цен, как это было в 1970-х. Но что произойдет, если реакции со стороны заработной платы не будет? В конце концов, на западе глобализация одновременно оказывает давление и на заработную плату, - усиление конкуренции со стороны Китая, Индии и других стран, - и подталкивает вверх цены на товары широкого потребления, - усиление спроса со стороны Китая, Индии и других стран.

В такой ситуации рост цен на нефть или продукты питания действует на спрос как естественный сдерживающий фактор. Если заработная плата и прибыли не способны среагировать на это, покупательная способность в реальном выражении будет ограничена, что приведет к снижению спроса и ослаблению активности. Любой центральный банк, агрессивно поднимающий цены (или медленно снижающий их в условиях банковского кризиса) только еще больше осложнит и без того непростую экономическую ситуацию. В мире, который постоянно испытывает колебания цен, строгая приверженность инфляционной цели будет, скорее, источником нестабильности, чем залогом спокойствия. При значительных скачках относительных цен, вызванных глобализацией, риск нестабильности растет. Что еще хуже, пока общественность думает, что стабильность цен является единственным индикатором экономического здоровья, низкая инфляция может вызвать чрезмерную склонность к рискам, что, в свою очередь, способно помешать достижению более широких экономических целей. Конечно, центральные банки - не единственный источник экономической нестабильности в постоянно усложняющемся мире, однако слепое стремление к достижению стабильности потребительских цен вряд ли помешает возникновению главных финансовых проблем, которые затрудняют экономическое развитие. Спросите об этом у модниц 20-х годов, разорившихся в начале 30-х.

Стивен Кинг
По материалам The Independent