Двадцать два года назад, 19 октября 1987 года, рухнули фондовые рынки по всему миру. Dow Jones упал на 22.6% за один день, Лондонские индексы потеряли одну пятую своей стоимости за два дня. В газетах и по телевизору показывали отчаявшихся трейдеров. Знакомая картина, не так ли? Размышлять на тему Черного понедельника 1987 года никогда не скучно, кроме того, эти события позволяют нам провести некоторые параллели с нынешней ситуацией. Многие факторы, приведшие к кризису 1987 года, снова проявляются по всему миру: фондовые рынки утратили связь с реальностью; инвесторы обеспокоены двойным дефицитом в США и положением доллара. Многих напугали негативные данные по торговому балансу в Штах, опубликованные на прошлой неделе. Эти страхи наложились на опасения, появившиеся еще ранее, в связи с незначительным ростом ставок в Германии, который, возможно, указывает на уход политиков от координированных действий. Период с сентября 1985 года по лето 1987 года был расцветом политической координации, были заключены Соглашение Плаза и Луврское соглашение, Большая Семерка действовала сообща, сначала чтобы ослабить, а затем и стабилизировать доллар. К октябрю 1987 такому согласию пришел конец.

Крах рисовал в воспаленном воображении леденящие кровь картины депрессии, вынуждая центральные банки накачивать систему ликвидностью и снижать процентные ставки. К Черному понедельнику ставка Банка Англии составляла 10%, в мае следующего года она была уже 7.5%. Тогда The Times писала о возможных проблемах. Год спустя, в октябре 1989, базовая ставка снова была повышена, но уже до 15%. Бум перерос в спад. Сегодняшний кризис расценивается как еще более тяжелый, поскольку финансовая система разрушена почти до основания, резко возросло число безработных, многие компании обанкротились. В итоге, политики стремились реагировать более решительно. Но не исключено, что как и в 1987 году стимулы будут работать быстрее и лучше, чем предполагается. В любом случае, Черный понедельник был уменьшенной копией того, что происходит сейчас, а также предупредительным сигналом о фундаментальной волатильности рынков. Затем, после появления программных торговых систем, начались разговоры о процикличности динамики.

Я также хорошо помню выступление Робина Лей-Пембертона, председателя Банка Англии, в феврале 1988 года, который обвинил в произошедшем систему регулирования и надзора, заявив, что "Кризис отразится на требованиях к капитальным ресурсам, которые нужно будет поддерживать участникам финансовой деятельности". Банки, сказал он тогда, должны усвоить полученный урок о кредитных рисках и достаточности капитала. Много ли изменилось с тех пор? Судя по всему, не очень. Аналогичные вопросы совсем недавно рассматривал Международный валютный фонд на заседании в Стамбуле, где царила атмосфера сдержанного оптимизма. К облегчению от того, что политики сумели отвести нас от края пропасти, примешивался страх перед чрезмерном регулировании и беспокойство о том, что своими действиями мы сеем семена нового кризиса. Мировой прогноз зависит от взаимодействия трех факторов: экономических фундаменталий, политической реакции, доверия. В Стамбуле больше всего внимания уделялось именно политической реакции.

Кажется, что банкиры и политики Запада всерьез настроены координировать свои стратегии выхода, то есть отказа от стимула. Именно этот вопрос планируется обсудить на следующем заседании МВФ, которое состоится весной в Вашингтоне. Однако ближайшие шесть месяцев, очевидно, станут настоящей проверкой на прочность их способности к конструктивному взаимодействию. Скорее всего, за это время начнется мощный откат на фоне уже предпринятых мер. Точно также, как Бундесбанк повысил ставку в октябре 1987 года, современные Центробанки многих стран могут начать ужесточение своей политики, чтобы скорректировать ее в соответствии с потребностями внутренней экономики. Эту дилемму уже приходится решать многим странам мира. Совсем недавно Австралия повысила ставки. И чем дальше на восток, тем сильнее ощущается желание ужесточить политику. Индонезия и Индия уже намекнули на возможные шаги. Южная Корея пока в нерешительности, также как и китайские политики. Так, опасения Премьер министра относительно экспорта и рынка труда могут подавить опасения центрального банка Китая относительно инфляции цен на активы.

Проблема в том, что ужесточение на ранних стадиях может привлечь в страну спекулятивных капитал, поскольку инвесторы ищут более высокие доходности. Однако слишком долгое ожидание приведет к росту инфляции цен на активы, а ликвидность потечет в рынки акций и недвижимости, как это и происходит в Китае. Вопрос заключается в следующем: может ли крупная экспортно-ориентированная страна на самом деле ужесточить политику раньше, чем это сделают Штаты или Европа - главные рынки сбыта экспортной продукции? В этой ситуации многие страны стремятся защититься и подготовиться ко всякого рода неожиданностям. Урок, который преподала нам Азия за последние десять лет, не прошел даром. После кризиса 1997-98 годов валютные резервы (по большей части в долларах) в регионе выросли с одной трети до двух третей от общего мирового объема. Остальные страны спешат не отставать. В этой ситуации никто не заинтересован в активных продажах доллара, поскольку они могут спровоцировать его коллапс. Таким образом, происходит так называемая пассивная диверсификация. Объемы резервов увеличиваются, но не за счет американской валюты, на долю которой, однако, по-прежнему приходится их большая часть.

Со временем все больше и больше стран будут стремиться скорректировать курс своей валюты в отношении валют торговых партнеров. Если бы валютные резервы отражали торговые модели, то 2.3 трлн. долларов от 6.8 трлн. долларов мировых валютных резервов должны бы были быть выведены из доллара. Частный сектор уже обеспокоен. По мере снижения доллара растут в цене товарные валюты, золото, евро и иена. Не все в восторге от подобного развития событий, поскольку оно ухудшает шансы на восстановление в этих странах, усиливая проблемы и без того ослабленных европейских экономик. Китай и прочие азиатские страны испытывают на себе давление в отношении укрепления своей валюты. Возможно, чтобы предотвратить неизбежный валютный кризис, стоит подумать над Соглашением Плаза образца 1985 года. И все же есть одна валюта, которая, скорее всего, не будет расти против доллара - это британский фунт. Отчасти, это связано с осторожным настроем рынка в отношении Великобритании. Кроме того, слабый фунт сейчас считается краеугольным камнем британской политики, наряду с длительным периодом низких ставок и жесткими фискальными условиями.

На счету Великобритании самая крупная девальвация в истории. Однако мало кто жаловался, поскольку процесс проходил постепенно, в условиях жесткой конкуренции и низкой инфляции. Фунт оставался мировой резервной валютой еще долго после того, как экономическая мощь Великобритании пошла на спад. Стоит учесть это обстоятельство. оценивая перспективы доллара. В Стамбуле все сходились к тому, что достойной альтернативы доллару сегодня нет. Возможно, это так, но доллар и фунт переживают тяжелые времена. Если Черный понедельник нас чему и научил, так это не игнорировать фундаментальные аспекты.

Жерард Льонс, старший экономист Standard Chartered

По материалам The Times Online
Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Форекс