Неудивительно, что крупнейший экономический спад в послевоенные годы породил самый большой дефицит правительственного бюджета. К концу года производство в Великобритании упало на 5% с начала кризиса. За то же время дефицит бюджета вырос на 5%-8% от уровня производства. Все очень просто, даже ребенку понятно: чем меньше производство, тем ниже прибыль и выше дефицит. И как следствие: чем выше производство, тем больше прибыль и меньше дефицит. Согласно прогнозам, в 2009-10 гг. дефицит составит £178 млрд. (?200 млрд., $287 млрд.), т.е. около 11% от валового внутреннего продукта. Ведутся споры о том, какая его часть является "структурным", а какая - "циклическим" дефицитом. "Структурный" дефицит - это разрыв между государственными доходами и расходами, который покрывается путем повышения налогов и сокращения расходов. А "циклический" дефицит представляет собой разрыв, который исчезает автоматически после восстановления экономики. Те, кто считает, что замедление экономического роста увеличило дефицит на 8%, а не 5%, утверждают, что после восстановления экономика Великобритании так и не достигнет докризисных размеров, и разрыв составит £132 млрд., а не £100 млрд. Неважно, кто прав, кто виноват, несомненно одно, - даже после возобновления экономического роста у страны останутся существенные финансовые проблемы.

Но почему финансовые СМИ дружно обрушились с критикой на скромные меры, озвученные министром финансов Алистером Дарлингом в предварительном отчете по бюджету, направленные на защиту общих расходов в условиях повального спада частного спроса? Почему рынки требуют "финансовой консолидации", т.е. сокращения финансовой поддержки экономики именно сейчас, когда она еще до конца не восстановилась? Чтобы понять "настроение" рынка, нужно вспомнить два основных убеждения, разделяемые большинством финансовых аналитиков, которые незаметно формируют их точку зрения. Первое заключается в уверенности в том, что экономика всегда характеризуется полной занятостью. Второе связано с тем, что если занятость все-таки неполная (это уже противоречит первому утверждению), она тут же увеличится, стоит правительству лишить экономику поддержки. Первое, пожалуй, распространено в наибольшей степени. Оно проявляется в отрицании существования разрыва между потенциальным и фактическим производством. Другими словами, в любой момент времени производство в точности отражает реальные возможности экономики. Если это так, попытки правительства покрыть воображаемый разрыв между потенциальным и фактическим производством путем увеличения дефицита либо приведут к оптимальной трате денег частным сектором, либо к скачку инфляции. (Противникам разрыва между потенциальным и фактическим производством всегда мерещатся признаки инфляции). В любом случае дефицит - это плохо, поэтому требуется незамедлительная "финансовая консолидация". В первые дни кризиса здравый смысл взял вверх, и эта глубокая уверенность в наличии постоянной полной занятости временно сдала позиции. Но чем дальше отступает опасность апокалипсиса, тем больше аналитиков возвращается к привычному для них образу мышления.

Более мягкой версией "отрицания разрыва между потенциальным и фактическим производством" является убеждение, что докризисный уровень производства представлял собой результат финансируемого банком долга, и большая его часть исчезла навсегда после краха кредитования. Государственный бюджет не может ждать восстановления производства для получения прибыли и сокращения дефицита, потому что в таком случае рост производства будет малозаметен. Даже Мартин Вулф, который обычно трезво оценивает ситуацию, клюнул на удочку. По его словам, экономика Великобритании до кризиса была экономикой "мыльного пузыря". Из-за пузыря уровень производства казался больше, чем он был на самом деле! Это старомодное пуританство: бум был воображаемым, а спад вернул нас к действительности. Однако, как показывает опыт предыдущих спадов, стоит преодолеть поворотный пункт, и производство начнет активно восставать из пепла (равно как и цены). С 1933 по 1937 гг. экономика Британии росла на 4% в год, что намного больше "стандартных" темпов роста. Тем не менее, в 1931 г. православные экономисты отрицали существование разрыва производства даже в самый разгар величайшего спада в истории. Второе теоретическое соображение, разделяемое большинством финансовых аналитиков, заключается в том, что после восстановления экономика быстро возвращается к полной занятости, если лишить ее поддержки государства. Это противоречит здравому смыслу, так как прошлой осенью масштабная правительственная интервенция предотвратила превращение кризиса во вторую Великую депрессию. А теперь новые консервативные аналитики (отдышавшись и вернув свою уверенность) утверждают, что непродуманные правительственные меры нарушили естественный механизм восстановления.

Так, они полагают, что крупные государственные займы удерживают доходность на более высоком уровне. Таким образом, попытки правительства, направленные на стимулирование расходов, лишь препятствуют естественному снижению процентных ставок. Если не произойдет резкого сокращения займов, это нанесет удар по государственным ценным бумагам, - инвесторы будут требовать все более высокой прибыли за их держание. А когда, несмотря на крупные государственные займы, доходность по государственным ценным бумагам опустилась до исторического минимума, критики заявили, что это объясняется их покупкой Банком Англии. Если Банк перестанет покупать государственные долговые обязательства, процентные ставки подскочат. Параллельно царит убеждение, что рост финансового дефицита мешает естественному снижению обменного курса, необходимому для увеличения экспорта. Эта ошибочная логическая цепочка приводит к мнению, что "финансовая консолидация" будто бы приведет к снижению процентных ставок, которое, в свою очередь, понизит обменный курс, что нужно для роста спроса на экспортируемые из Великобритании товары. Многие утверждают, что нечто подобное произошло в 1931 г., когда Великобритания отказалась от золотого стандарта. Практические доказательства того, что сокращение дефицита приводит к снижению валютного курса, попросту отсутствуют. Исследование, проведенное Международным валютным фондом в 1997 г., показало, что только в 14 из 74 случаев финансовая консолидация способствовала восстановлению через падение обменного курса. Во всех остальных случаях финансовая политика либо не оказала существенного влияния на валютный курс, либо привела к увеличению дефицита, которое способствовало падению курса.

Это служит еще одним подтверждением здравого смысла и элементарной кейнсианской теории. Во время спада естественной тенденции по снижению процентных ставок не возникает, потому что люди начинают активно копить деньги. Поэтому единственный способ опустить процентные ставки или валютный курс вниз - это напечатать достаточное количество средств, чтобы люди могли их откладывать. Конечно, всегда можно сослаться на "настроение рынка". Правительству нужно сократить расходы, так как именно этого ждут рынки. Эти же рынки так сильно навредили банковской системе, что ее пришлось спасать за счет налогоплательщиков. А теперь они требуют финансовой консолидации в качестве расплаты за длительную поддержку правительств, финансовые проблемы которых они сами же и вызвали. Непонятно, почему нынешнему настроению рынка нужно верить больше, чем тому, что привело к кутежу 2007 г.? Иногда говорят, что рынки могут не знать, о чем они говорят, но властям не остается ничего другого, кроме как выполнять их требования. Это недопустимо. В обязанности правительств входит защита интересов избравших их людей, а не финансовых центров. Если все это означает, что рынки блефуют, значит, так оно и есть.

Лорд Скидельский, заслуженный профессор в области политической экономики в Университете Уорика. Его последняя книга "Кейнс: Возвращение учителя" была опубликована в сентябре. Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Форекс