Кризис евро - это кризис Европы. На континенте начинается новая эра национализма. Нет, мы не возвращаемся к экспансионистским замашкам прошлого - никаких армий, марширующих к границам соседей с захватническими целями, которые оставили такие уродливые болезненные шрамы на теле Европы в первой половине 20 века. Сейчас время национализма, как признака Европы, потерявшей веру в свое будущее. Европейский Союз повернул вспять, когда на мировой арене наметился сдвиг власти и мощи в сторону востока, так же поступили и отдельные страны-участницы. Лидеры в Париже, Берлине и Риме, которые некогда мнили Европу единым игроком на мировой сцене, сейчас превратились в мелких политиканов, стремящихся защищать узкие национальные интересы. Национальный суверенитет некогда был прерогативой британских евроскептиков. Теперь эта тема быстро расползается по всему континенту. Идея солидарности, положенная в основу европейского будущего отцами-основателями объединенной Европы, потеряла свой лоск. В таких обстоятельствах уже не модно мечтать о том, что Европа станет уникальным экспериментом наднационального управления. Реигон охвачен экономическим кризисом, однако, в его основе лежат политические проблемы. Правительства, пытающиеся обрести поддержку у себя на родине, не способны приспособиться к миру, который уже не принадлежит западу.

Национализм сквозит изо всех щелей. В Ирландии, последней стране, павшей под влиянием кризиса суверенного долга, избиратели опасаются, что страна утратит независимость, которую с таким трудом удалось отвоевать у Британии, и попадает в кабалу к Еврокомиссии и МВФ. Европейские институты, одобрившие переход Испании, Португалии и Греции к демократии, сегодня могут стать прокрустовым ложем для их благосостояния. Германия жалуется на то, что ей приходится оплачивать счета расточительных соседей. В периферийных странах ходят упорные слухи о том, что Берлин стремится установить в Европе гегемонию Германии. Утрачено чувство общности интересов, на котором построен Союз. Еще не так давно объединение суверенных государств рассматривалось как возможность умножить свою силу и могущество. Теперь же Союз считается игрой с нулевым исходом. Страны вынуждены уступать перед растущей мощью Востока и некоторые политики думают, что могут забрать часть своих полномочий у Брюсселя. Становится не по себе, когда Ангела Меркель говорит о том, что судьба евро напрямую связана с судьбой Евросоюза. Конечно, она права. В этом-то и проблема. Евросоюз, в том виде, в котором мы его знаем, не переживет фиаско своего самого амбициозного проекта. Плохо то, что признавая этот факт, официальный Берлин лишен политической воли для спасения единой валюты.

Конечно, мотивы, заставляющие немецкого Канцлера, проводить параллели между евро и Союзом, вполне благородны. Ее пресс-секретари говорят о том, что она таким образом хочет подчеркнуть, насколько важно защитить единую валюту. Берлин никогда не позволит Европе развалиться. Следовательно, он будет охранять и евро. Но рынки не слепы. Они прекрасно видят нерешительность и замешательство, в которое впадают европейские лидеры, когда дело доходит до необходимости спасать соседей. При этом приходится идти на поклон именно к Германии. Инвесторы понимают, что формируя свою европейскую политику, г-жа Меркель, некогда противостоящая экономике дефляции, сегодня вынуждена молча отступить. Европейский кризис уходит корнями в экономику: в пузырь ликвидности, который предшествовал финансовому краху, в расточительность правительств, и в отсутствии фискального аналога Союзу. Тем не менее, неспособность политиков вернуть себе контроль над ситуацией указывает на важный политический сдвиг. Германия отделяет свои национальные интересы от интересов Европы. Причинно-следственные связи кризиса теперь работают на оба направления. Проблемы рынка облигаций подрывает доверие к Европе; отсутствие политического энтузиазма лишает правительства энергии и возможности спасти единую валюту.

Парадокс, однако, заключается в том, что отнюдь не Брюссель лишил национальные правительства возможности управлять судьбой своей страны. Это сделали глобализация и переход власти от Запада к Востоку. Но, несмотря на это, когда избиратели тербуют защиты, политики отвечают угрозами и обвинениями в адрес ЕС. Португалия, Испания и Италия, скорее всего, пойдут по пути Греции и Ирландии. Берлин жалуется, что стал для всех главным мальчиком для биться, которого обвиняют во всех смертных грехах. Германия просто хочет быть "обычной страной" - такой же как Франция, Италия или Британия, которые ставят свои интересы выше европейских. Однако Германия не обычная страна. Она слишком велика, могущественна и стратегически важна, поэтому не может вести себя так же, как остальные. Единство Европы зависит от того, сможет ли Берлин взять на себя роль амортизатора потрясений в регионе. Целое поколение лидеров, таких как Гельмут Коль, понимало это. Ортодоксальный подход Меркель к вопросам экономики не имеет ничего общего с политическими воззрениями Коля. Меркель диктует новые правила для евро, которые могут стать новой эпохой послевоенного периода. Прошло два десятилетия после объединения Германии и страна забыла о запрете использовать свою силу.

Единую валюту можно спасти. Если до этого дойдет, Европейский центральный банк может просто скупить все безнадежные долги. Гораздо сложнее привести в порядок и сбалансировать экономику Еврозоны, с тем, чтобы слабые страны могли привести в порядок свои финансы и восстановить конкурентоспособность. Период финансовых ограничений неизбежен, но нельзя приговорить Испанию, Португалию, Ирландию и другие страны к перманентой дефляции. Политики не позволят Германии переделать Европу по своему образу и подобию. Европейские страны уже давно перестали воевать друг с другом - в этом главное достижение Союза. Сегодня главная опасность заключается в том, что Европа просто окажется не у дел в мире, который теперь принадлежит тихоокеанскому региону, а не Атлантике. Национализм только ускорит процесс.

Филлип Стивенс

Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Financial Times Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex