Некоторые слова характерны лишь для жителей континентальной Европы. Не часто услышишь, как англичане, или американцы рассуждают о «солидарности». Для англо-саксов это слово - принадлежит скучному консенсуализму социалистического капитализма и проповедникам европейского единства. Однако теперь солидарности нет, она растаяла в воздухе, растворилась. Поэтому евро и Европейский Союз в большой беде. Еще одна неделя - еще одна заплатка на очередной трещине. Сделка с Грецией помогла выиграть время. Важно то - по крайней мере, в этом нас пытаются убедить  - что рану прижгли. Еще раз. И все же, всем должно быть абсолютно ясно, что новейшая программа помощи - не более чем интермедия в большом представлении. Чтобы избавить Грецию от угрозы экономической и социальной катастрофы, нужно две вещи. Они связаны с тем, останется ли она в составе Еврозоны, или покинет его. Первая, это политическая решимость в достаточном объеме для того, чтобы радикально реформировать государство и экономику; вторая - взаимное желание других европейцев оплачивать счета за неудачи и мошенничество, оставленные предыдущими греческими лидерами.

Но возможна ли такая сделка, вот вопрос. Знаки не предвещают ничего хорошего.  За взаимными обвинениями, которые сейчас характеризуют отношения греческого правительства с остальными странами Еврозоны, стоит полная потеря доверия друг к другу. Многие европейцы - и речь не только о немцах - не верят, что политики в Афинах смогут выполнить свои обещания; многие греки уверены, что драконовские меры фискальных ограничений, которых от них требуют взамен на облегчение долговой нагрузки, придуманы как наказание для них, а не как помощь. Сторонний беспристрастный наблюдатель, пожалуй, скажет, что обе стороны правы по своему. С одной стороны, Грецию можно считать исключением из правил. Это маленькая страна, совсем не похожая на остальные. В той или иной степени другие страны европейских окраин использовали возможность превратиться в современное европейское государство, которую им дало членство в ЕС. Ирландия, например, несмотря на все свои нынешние проблемы, расцвела как уверенная в себе нация, свободная от исторической зависимости от Британии. Испания с энтузиазмом взялась за модернизацию. Греция же себя никогда особо не утруждала. Для Афин ЕС всегда был источником денег, а не политического вдохновения.

Португалия тоже медлила с модернизацией. Экономика этой страны, также как и Греции, сейчас лежит в руинах. Но португальские политики явно стремятся исправить положение. Поэтому между ними и остальной Европой сохранилось доверие. Политики в Брюсселе и Берлине скажут вам, что относят Грецию и Португалию к разным категориям. Провести эту грань вовсе не так просто, как им хотелось бы. Греция так важна - в конце концов, она отвечает всего лишь за несколько процентов от общего объема ВВП в Европе - потому что политики позволили ей влиять на будущее всей Еврозоны. Распространение кризиса - это не экономический факт, а продукт политических действий. Если бы рынки удалось убедить в том, что Греция действительно является исключением, ее давно можно было бы изолировать от остальных. Вместо этого ее стали рассматривать как испытание для общей политической решимости на европейском уровне, как испытание европейской солидарности на прочность, если хотите. В недавнем исследовании парижского института Notre Europe (Наша Европа) говорится о том, что солидарность бывает двух видов. Есть простое соглашение о транзакциях и совместная политика защиты от той или иной угрозы, а есть осознанная заинтересованность, которая заставляет правительства формировать национальные цели в рамках совместной стратегии интеграции.

Европейский Союз построен на солидарности первого типа. Шестьдесят с лишним лет назад создать его было несложно. Ужасы двух мировых войн, общая угроза со стороны Советского Союза и притеснения со стороны США легли в основу простой, но неоспоримой логики, которая привела к тому, что отцы основатели назвали процессом строительства Европы. Солидарность не была сентиментальным понятием мечтателей-федералистов. Она являлась частью трезвых расчетов взаимных интересов. Она позволила Франции получить политическое лидерство, а Германии - восстановить свою экономику и двигаться к объединению, Италия смогла добиться модернизации, а небольшие страны получили право голоса при решении общеевропейских вопросов. Конечно, солидарность может говорить о некотором альтруизме, который давал людям возможность ощутить свое великодушие. Но на самом деле все сводилось исключительно к эгоистичным интересам. Единая валюта стала апофеозом слияния национальных и общих интересов - верой в то, что экономическое и политическое будущее членов союза неразрывно связано, поэтому можно рискнуть и пойти на беспрецедентный шаг, усиливающий солидарность - о второй мировой войне, угрозе коммунизма и разделенной Германии к этому времени уже начали забывать.

И сейчас есть еще масса причин для того, чтобы европейские страны держались вместе. Наиболее очевидная - необходимость иметь право голоса в мире, который, кажется, принадлежит уже кому-то другому. Германия, Франция и Великобритания - все они слишком малы для этого мира. Формирование торговых правил, контроль над климатическими изменениями, обеспечение запасов энергии - какими бы важными и нужными не казались эти амбициозные планы, ни один из них не является столь же важным и жизненно необходимым, как сохранение мира в Европе. В этом смысле в период еврокризиса солидарность проявила себя, как выстроенная по принципу «ты мне - я тебе» - страны кредиторы сделают это, только если дебиторы сделают то. Может быть, кто-то скажет, что лучше уж так, чем совсем никак. До сих пор ведь все шло относительно гладко. Но такой подход никогда не позволит внятно объяснить, почему налогоплательщики северных стран должны оплачивать долги южных, или почему южные страны должны считать болезненные реформы новыми возможностями, а не наказанием. Для этого нужна солидарность иного толка.

Филип Стивенс

Подготовлено Forexpf.ru по материалам The Financial Times Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex