Если верить старой мудрости, народ получает того лидера, которого заслуживает. Тогда что победа Ангелы Меркель на выборах в прошлое воскресенье говорит нам о немцах? Осторожные, в политике открытому конфликту предпочитают консенсус, и не любят в своих политиках шик и излишнюю навязчивость. Они стремятся к объединению Европы, но при этом презирают южные страны за неспособность навести порядок в своих финансах. По крайней мере, такое впечатление они создают сейчас. (Европейская политика, даже в Германии, очень фебрильна в последнее время.) Ангела Меркель добиласть редкой степени единения с неродной для себя нацией. Она родилась в Восточной Германии, в семье лютеранского священника с социалистическими взглядами, увлекается оперой, свободно говорит на русском, неплохо владеет английским, имеет докторскую степень в квантовой химии. Но, как сказала репортеру ВВС простая немецкая женщина на улице Берлина, немцы считают, что "она - одна из нас". Отчасти, ей удалось создать такой образ благодаря поиску консенсуса - это ее аглавный политический выбор. Она присвоила себе взгляды и позиции левоцентристов, такие как отказ Германии от призыва в армию, повышение минимальной заработной платы и повышение пенсии для пожилых матерей. В 2011 году неожиданно всплыла анти-ядерная тема  и запрет на атомные электростанции в стране.

Многие считали ее последнюю предвыборную кампанию слишком вялой и неинтересной,  он немцам она, судя по всему, понравилась. В ходе предвыборных дебатов кандидат от социал-демократов Пир Штейнбрюк выбрал жесткий, нравоучительный и не слишком дипломатичный стиль общения с Меркель, и был воспринят как мужлан и грубиян, а вовсе не как прямолинейный и простой парень. Немцы прозвали Меркель mutti (мамаша), а то потерпит грубое обращение с матерью? Но если внимательнее присмотреться к результатам выборов, отбросив эту привязанность к Меркель, мы увидим, что страна разделилась практически поровну между правыми и левыми. Голоса, полученные христианскими демократами Меркель / Христианским социалистическим союзом (CDU/CSU), либерально настроенными Свободными демократами и партией "Альтернатива для Германии", настроенная против евро (обще не прошли 5%-ный парламентский порог), составляют около 51%. Социал-демократы (SPD), Зеленые и партия левых набрали 49%. Учитывая то, что антихаризматичная харизма Меркель сыграла такую важную роль, совместную победу левых никак не назовешь впечатляющей. Если бы у правоцентристов был другой лидер, они могли бы выиграть.

По сути, "большая коалиция" между право и левоцентристами, которую пророчат большинство обозревателей, усилит стремление немцев к консенсусу, а также обусловит сохранение политики аскетизма. Штейнбрюк, министр финансов при Меркель в прошлой коалиции правых и левых (2005-2009 годы), заявил что больше не намерен участвовать в подобном правительстве (хотя эта парочка неплохо ладила). Его нежелание говорит о том, что нас ждут долгие и изнурительные переговоры, которые, возможно, вынудят SPD уступить общественному давлению, и согласится с тем, что коалиция необходима стране. Таким образом, коалиция, и сам факт ее создания наглядно продемонстрируют, что Германия - единственная крупная европейская страна, которая действительно стремится к объединению Европы и обладает политической стабильностью. Экономика Великобритании (страна не входит в Еврозону) укрепилась, но ей по-прежнему приходится бороться с огромным долгом, достигающим 90% от ВВП, который, по словам Организации экономического сотрудничества и развития, требует "дальнейшй фискальной консолидации... для восстановлния устойчивости государственных финансов". Иными словами: больше неизбежных сокращений.

Когда они случатся, множество политических тайн станут явными. Сейчас долг Франции выше, чем долг Великобритании, а популярность французского президента на нуле. Итальянское правительство - тоже сформированное союзом правых и левых - в крайней степени неустойчиво, оно, фактически, находится в заложниках у Сильвио Берлускони, который грозит "гражданской войной" если его выгонят из Сената из-за обвинений в налоговом мошенничестве, и у амбициозного мэра Флоренции Маттео Рензи. Испания по-прежнему погружена в рецессию; В Польше с относительно стабильной экономиой откровенно слабый премьер министр Дональд Туск и парламент, который не проголосует за присоединение к Еврозоне. Это значит, что Германии не просто суждено возглавить Европу, ей придется сделать это, не имея рядом сильного партнера. Многие десятилетия таким партнером была Франция. Но сейчас их взаимоотношения скорее формальность. Британский Премьер Дэвид Кэмерон и Меркель вроде бы неплохо ладят - но если Кэмерона переизберут на новый срок, он проведет референдум в стране по вопросу членства Великобритании в ЕС, тогда как Меркель не устает твердить о своей верности объединенной Европе и евро.

В ТВ портрете Меркель на ВВС в канун выборов репортер Эндрю Марр сообщил, что ночью 9 ноября 1989 года, когда жители Восточного и Западного Белина совместными усилиями разбирали Берлинскую стену, Меркель в этом не участвовала. Она жила в Восточном Берлине и была аспирантом в Восточногермансокй Академии наук. В тот вечер она как обычно приняла ванну. и отправилась попить пива. Флегматичная? Но потом, когда демократия пришла на Восток, она присоединилась к Христианским демократам, получила место в парламенте, доросла до председателя Партии - не без участия ее наставника Канцлера Гельмута Коля, который подал в отставку после финансового скандала. И вот, она уже лидер страны. Она смогла так быстро и так высоко взлететь благодаря творческому всплеску в Германии начала 1990-х, и во многом благодаря своей личности, поражающей своей не типичной для политики обыденностью. Если американские, китайские или русские главы государств хотят поговорить с "Европой", они набирают ее номер. Ее победа, более грандиозная, чем в 2005 или 2009 годах, кладет на ее сутулые плечи бремя заботы о проблемном континенте с большими долгами и нежизнеспособными бюджетами на соцобеспечение. Более того, европейцы упорно не желают делать ничего, что помогло бы им сохранить высокий уровень жизни.

Германия получила канцлера, которого она заслуживает. Но заслужит ли ее Европа?