Политики, технологии и расширенные образовательные процессы во всем мире разрушают принципы экономического взаимодействия стран. Возьмите для примера любой индикатор: торговля относительно мирового ВВП, потоки капитала относительно мировых запасов капитала, и так далее - все, абсолютно все растет. Но экономические политики определяются на национальном уровне, с учетом исключительно внутренних целей, работающих на благо внутренней экономике (переговоры о свободной торговле и отслеживание финансирования тероризма и отмывания денег - пожалуй, исключения, подтверждающие правила). Действующие политики (или политические сдвиги) влияют не только на соседние экономики, но и на всю мировую систему, что ведет к возникновению так называемых "политических экстерналий" - то есть, последствий, которые выходя за пределы целевой среды воздействия. Конечно, такие экстерналии существовали всегда. Но они были незначительны. Теперь же они быстро увеличиваются в размерах (из-за усиления взаимозависимости на мировом уровне), и, как следствие, трудно поддаются управлению. В конечном счете, для оптимизации на мировом уровне потребуется создать глобальный политический орган.

Влияние экстерналий особенно остро ощущается в финансовом секторе, они могут повлечь за собой потенциально крупные и относительно резкие изменения в потоках капитала, ценах на активных, процентных ставках, доступности кредитов и валютных курсах - любой из этих показателей тесно связан с темпами роста производства и уровнем занятости на национальном уровне. Экономический кризис и его последствия наглядно демонстрируют эту точку зрения. Дефективные модели роста в развитых странах, основанные на чрезмерном кредитовании и внутреннем совокупном спросе (в Европе осложненные структурными недостатками и ущербными механизмами корректировок) привели к возникновению нестабильности, кризиса и мощного потрясения в реальной экономике. Кредиты (включая финансирование торговых сделок) перестали быть доступными, что немедленно сказалось на экономиках развивающихся стран, спровоцировали быстрое сокращение объемов экспорта, и, как следствие, аналогичный кризис.

Развитые страны попытались остановить раскручивание нисходящей спирали при помощи инструментов монетарной и фискальной политики. И тут тоже не обошлось без внешних последствий; однако принято считать, что вред от полученного лекарства (и перекосов на рынках капитала), меньше, чем от самой болезни (экономического коллапса в развитых экономиках). Затем мы воспользовались расширенной версией модели стимулированного роста, основанной на нетрадиционных монетарных политиках; в США они проявились в виде нескольких раундах количественного ослабления: правительство, фактически, кредитовало себя, контролируя таким образом цены на долговом рынке. Сберегатели оказались в проигрыше, потому что политики стремились ослабить давление на должников (к коим относится и само правительство), и снизить стоимость займов для компаний. Задумка не сработала так, как хотелось бы, потому что инвестиции сдерживались недостатком внутреннего совокупного спроса относительно свободных производственных мощностей. Поэтому сберегатели поступили вполне логично: они отправились на поиски высоких, хотя и рискованных доходов на развивающихся рынках, что привело к росту кредитования и усилению восходящего давления на валютные курсы и активы соответствующих стран.

Эта явная экстерналия вынудила политиков в развивающихся странах предпринять ответные шаги: ввести ограничения на приток капитала, начать наращивать резервы, и принять меры по ограничению кредитования и инфляции цен на активы. Политики из этих стран жаловались, что действия развитых экономик создают опасные перекосы в мировой системе, но их никто не слушал. Но в мае ситуация резко изменилась, потому что ФРС намекнула на возможное "сокращение" ежемесячной суммы, выделяемой на покупку долгосрочных долговых бумаг. Цены на активы рухнули, а инвесторы со всех ног кинулись прочь из развивающихся рынков, что привело к ужесточению кредитных условий и падению валютных курсов. Теперь нас ждет как минимум снижение темпов экономического роста в краткосрочной перспективе; но некоторые опасаются, что последствия оттока капитала будут гораздо более глубокими и длительными. Эти опасения, конечно, несколько преувеличены, но риски, связанные с неожиданной сменой политического курса и соответствующими финансовыми корректировками, существуют, и их нельзя недооценивать.

У развивающихся экономик, конечно, имеются политические инструменты, средства и опыт, чтобы адекватно отреагировать на ситуацию. Кроме того, объем промышленного производства в Китае зависит от экономической динамики развитых стран, это факт, но финансовая система страны практически не подвержена влиянию монетарных и политических экстерналий. Капитал ограничен в своих перемещениях, а валютные резервы в размере 2.5 трлн. долларов позволяют контролировать курс юаня; более того, объем сбережений в Китае превышает объем инвестиций (профицит текущего счета сокращается, но пока держится на положительной территории), поэтому страна не зависит от иностранного капитала. Системная значимость Китая для роста экономик в развивающемся сегменте, ее относительна стабильность и политические реакции других развивающихся стран говорят о том, что главным последствием очередного изменения политики ФРС будет новое состояние равновесия с меньшими перекосами в ценах на активы. Для инвесторов откроются новые возможности, особенно там, где присутствует нисходящее давление на цены.

В определенной степени, политической координации можно добиться путем создания системы предварительного предупреждения, которая позволит всем продумать свои ответные действия. Однако многостороннее обсуждение важных политических изменений неизбежно будет сопровождаться утечками информации и деструктивной инсайдерской торговлей. Международный валютный фонд, при условии расширения полномочий и увеличения баланса, мог бы своими действиями снизить волатильность международных потоков капитала, помогая правительствам выиграть время для подготовки продуманных мер. Но это станет шагом в сторону мирового экономического управления. Децентрализованные политики и растущие экстерналии спровоцируют частичную де-глобализацию, особенно в контексте макроэкономических конфигураций, финансов и капитала. Поэтому странам лучше избавиться от крупных и устойчивых дефицитов текущего счета, а также от зависимости от дешевого иностранного капитала. На смену открытым потокам капитала могут прийти не хаотичные интервенции, усиливающие неопределенность и подрывающие доверие, а предсказуемые и понятные ограничения, основанные на правилах.

Во-вторых, кризис показал. что банки должны принадлежать местным инвесторам - это важно, отчасти, потому что пока не существует многонациональных единых механизмов банкротства. Более того, необходимо сохранить и, вероятно, усилить тенденцию к накапливанию резервов через профициты текущих счетов и/или чистый приток частного капитала - это наследие азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов. И, наконец, государства будут чаще покупать активы на внутренних рынках, чтобы стабилизировать цены и сгладить волатильность потоков капитала. Мы сейчас учимся управлять растущей политической взаимозависимостью, не имея возможности координировать свои действия. Сложнее всего выявить короткие замыкания в политической цепи с относительно высокими коэффициентами прибыли/стоимости. Тут нам помогут только опыт и время - если, конечно, высокая волатильность не разрушит экономики до того, как мы чему-то научимся.

Подготовлено Forexpf.ru по материалам Prohect Syndicate Источник: ProFinance.Ru - Новости рынка Forex