Корреспондент Джерри Ших и фотограф Лоренцо Тугноли проехали 15 часов из столицы Афганистана Кабула по усыпанным валунами дорогам на отдаленный северо-восток страны, чтобы исследовать ее литиевую промышленность, совершив двухчасовой подъем в гору, чтобы добраться до шахтных стволов. Ши — глава бюро The Washington Post в Нью-Дели, ответственный за освещение большей части Южной Азии, а Туньоли — фотограф, работающий по контракту с The Post в Барселоне, лауреат Пулитцеровской премии.
Сайед Вали Саджид провел годы, сражаясь с американскими солдатами на бесплодных холмах и плодородных полях долины реки Печ, одном из самых смертоносных театров военных действий за 20 лет повстанческого движения. Но ничто так не смутило командира талибов («Движение Талибан» признано в России террористической организацией и запрещено), как новая волна иностранцев, которые начали появляться один за другим в конце 2021 года.
Однажды Саджид заметил иностранца, идущего в одиночестве по дороге, где, как известно, экстремисты запрещенной в России международной террористической организации ИГ («Исламское государство») похищали посторонних. В другой раз пятеро мужчин и женщин пытались спрятаться от солдат Саджида, чтобы пересечь гору. Новички, вспоминал Саджид, были легкомысленными, настойчивыми, почти целеустремленными в поисках чего-то, что, по мнению немногих местных жителей, имело хоть какую-то ценность.
«Китайцы были невероятны», — сказал Саджид, посмеиваясь при воспоминании. «Сначала они не сказали нам, чего хотят. Но потом я увидел воодушевление в их глазах и их рвение, и именно тогда я понял слово «литий».
Десять лет назад министерство обороны США, руководствуясь исследованиями американских геологов, пришло к выводу, что огромные запасы лития и других полезных ископаемых в земле Афганистана, могут стоить 1 триллион долларов, что более чем достаточно для поддержки хрупкого правительства страны. В служебной записке 2010 года Целевая группа Пентагона по бизнесу и операциям по обеспечению стабильности, изучавшая потенциал развития Афганистана, назвала эту страну «литиевой Саудовской Аравией». Год спустя Геологическая служба США опубликовала карту, показывающую расположение основных месторождений, и подчеркнула размеры подземных богатств, заявив, что Афганистан «может рассматриваться как признанный в мире будущий основной источник лития».
Но теперь, по великому повороту современной афганской истории, именно Талибан, свергнувший поддерживаемое США правительство два года назад, наконец-то пытается использовать эти огромные запасы лития в то время, когда стремительно растущая мировая популярность электромобилей вызывает острую потребность в жизненно важном компоненте аккумуляторов. По данным Международного энергетического агентства, к 2040 году спрос на литий может вырасти в 40 раз по сравнению с уровнем 2020 года.
Афганистан остается под сильным международным давлением — политически изолированным и обремененным американскими и многосторонними санкциями из-за проблем с правами человека, в частности, репрессий против женщин и связей Талибана с терроризмом. Однако огромные перспективы лития могут сорвать попытки Запада заставить Талибан изменить свои экстремистские взгляды. А поскольку Соединенные Штаты отсутствуют в Афганистане, именно китайские компании сейчас агрессивно позиционируют себя, чтобы получить непредвиденную прибыль от лития здесь — и тем самым еще больше усилить контроль Китая над большей частью глобальной цепочки поставок полезных ископаемых для электромобилей.
Растущий спрос на литий является частью всемирной борьбы за различные металлы, используемые в производстве электромобилей, которые, как многие считают, имеют решающее значение для перехода к зеленой энергетике. Но добыча и переработка полезных ископаемых, таких как никель, кобальт и марганец, часто влечет за собой непредвиденные последствия — например, вред для рабочих, окружающих сообществ и окружающей среды. В Афганистане эти последствия кажутся геополитическими: потенциальное обогащение Талибана, которого в основном избегают, и еще один шаг для Китая в ожесточенной стратегической конкуренции.
Сайед Вали Саджид, командир талибов, занимающий пост губернатора района Чапа Дара в провинции Конар, отвечает за район, богатый полезными ископаемыми.
Примерно в то время, когда Кабул пал перед талибами в августе 2021 года, мировой рынок лития потряс бум. Цена на этот мягкий и легкий щелочной металл с бело-серебристым оттенком взлетела в восемь раз с 2021 по 2022 год, что привлекло в Афганистан сотни китайских горнодобывающих предпринимателей.
В интервью официальные лица Талибана, китайские предприниматели и их афганские посредники описали безумие, напоминающее золотую лихорадку 19-го века. Кочующие по всему миру китайские торговцы заполнили отели Кабула, стремясь добыть литий во внутренних районах. Китайские руководители пошли на встречи с лидерами Талибана, выискивая права на разведку. В январе официальные лица талибов арестовали китайского бизнесмена по подозрению в контрабанде 1000 тонн литиевой руды из провинции Конар в Китай через Пакистан.
В последние месяцы лидеры Талибана приостановили добычу и торговлю литием, пытаясь договориться о концессии с иностранной фирмой, и китайцы считаются главными претендентами. Но даже после заключения контракта добыча может не начаться в течение многих лет из-за проблем с выводом лития на рынок, предупреждают отраслевые эксперты. Нет асфальтированных дорог, связывающих скалистые, богатые полезными ископаемыми горы провинций Конар и Нурестан на северо-востоке Афганистана с внешним миром, в то время как обильные и более доступные запасы находятся в таких странах, как Чили и Австралия.
Но что несомненно, по мнению афганцев, китайцев и американцев, так это то, что Афганистан находится в разгаре стремительного перехода после десятилетий войны. И пока Талибан подвергается остракизму со стороны Запада, говорят они, Афганистан по необходимости, если не по выбору, будет дрейфовать в объятия Китая.
«В альтернативной вселенной наши проекты могли бы обеспечить значительные рабочие места и налоговые поступления в течение нескольких лет, что обеспечило бы экономическую базу и дало бы афганскому народу возможность управлять собой», — сказал Пол А. Бринкли, бывший заместитель министра обороны США, который курировал Целевую группу по бизнесу и операциям по стабильности, пока он не ушел в 2011 году, и офис не был распущен.
Вместо этого, сказал Бринкли, «у нас будут китайские компании, добывающие литий, чтобы обеспечить цепочку поставок, которая в конечном итоге будет продавать его обратно на Запад, и все это в мире, где лития просто не хватает».
Блокпост талибов на въезде в район Чапа Дара провинции Конар.
Никто не знал его ценности
Несар Ахмад Сафи ехал вдоль реки Печ в потрепанном пикапе Toyota, рассказывая о двух силах, которые долгое время определяли жизнь в провинции Конар: войне и шахтах.
— Американцы называли это Долиной Смерти, — сказал он, кивнув в сторону широкого устья долины Коренгал. Рядом с излучиной бурлящей реки возвышались высокие серые стены военной базы Нангалам, когда-то самой отдаленной заставы в долине, а теперь остатка американского присутствия.
Через час после заброшенной базы долина стала крутой и каменистой, и в поле зрения появились покрытые снегом горы соседнего Нурестана. Сафи указал на десятки маленьких шахт, которые пронзают склоны холмов, как чернильные точки на коричневом пергаменте. С древних времен рудники были дополнительным источником дохода для фермерских семей, которые добывали драгоценные камни, такие как кварц, турмалин и кунцит и продавали их на базары Центральной и Южной Азии.
Когда они выкапывают высококачественный кунцит, горняки обычно выбрасывают груды молочного камня. Местные жители называли его «тахтапат» — отходы кунцита. Но геологам он известен как сподумен, литийсодержащая руда.
«Никто не знал ценности отходов кунцита, пока не начали прибывать китайские бизнесмены», — сказал Сафи, бывший глава сельского совета, который сейчас работает представителем местных горняков.
В прошлом году, вспоминают Сафи и местные афганцы, некоторые китайские торговцы скупали столько руды, сколько могли, отправляя полные грузовики по изрытой воронками дороге долины. По словам Сафи, другие китайские старатели проверили породу с помощью портативных спектрометров и выразили сомнения в том, что содержание лития достаточно велико, чтобы сделать добычу в промышленном масштабе жизнеспособной.
В 1960-х годах советские геологи впервые сообщили о значительных месторождениях лития в крупных кристаллических породах, называемых пегматитами, вдоль хребта Гиндукуш. После вторжения США в 2001 г. группы Геологической службы США, работавшие в составе оперативной группы Пентагона, отправились в сопровождении морской пехоты к покрытым соленой коркой озерам южного Афганистана, где они обнаружили настолько высокое содержание лития, что оно могло соперничать с солевыми месторождениями Чили и Аргентины — крупнейших мировых производителей лития. Они также оценили с помощью аэрофотосъемки, что Конар и Нурестан богаты литийсодержащими породами, но долины слишком опасны для посещения, сказал Кристофер Внук, бывший геолог Геологической службы США, участвовавший в исследовании Пентагона. Даже сегодня точный размер запасов лития в Афганистане остается неопределенным.
«Как геолог, я никогда не видел ничего подобного Афганистану», — сказал Внук, который сейчас работает над частными горнодобывающими проектами в Азии и Африке. «Возможно, это самое богатое минералами место на Земле. Но основная геологическая работа еще не сделана».
Рабочие во время обеденного перерыва возле шахты в долине Парун в провинции Нурестан.
Даже если в горах Афганистана окажется высококачественный литий, рудники окупятся только в том случае, если вокруг них будут построены новые автодороги, железные дороги, горно-обогатительные фабрики и электростанции.
Не проблема, говорят китайские стратеги.
«Афганистан не имеет промышленной базы, [но] у него большие минеральные ресурсы, и ни один представитель Запада не может конкурировать с китайцами, когда речь идет о создании инфраструктуры и преодолении лишений», — сказал Чжоу Бо, старший полковник Народно-освободительной армии в отставке, который сейчас является военным экспертом по международной безопасности в Университете Цинхуа.
В редком интервью Шахабуддин Делавар, министр горнодобывающей промышленности Афганистана и высокопоставленный лидер движения «Талибан», рассказал журналистам «Вашингтон пост», что всего 24 часа назад представители китайской компании были в его офисе, рассказывая подробности заявки на 10 миллиардов долларов, которая включала обещания построить завод по переработке литиевой руды и заводы по производству аккумуляторов в Афганистане, модернизировать давно заброшенные горные дороги и создать десятки тысяч местных рабочих мест. Его министерство идентифицировало китайскую компанию как Gochin.
Делавар не уточнил сроки предоставления каких-либо концессий на добычу полезных ископаемых. Он сказал, что комиссия высокопоставленных чиновников Талибана во главе с Абдулом Гани Барадаром, заместителем премьер-министра по экономическим вопросам, «рассмотрит все хорошие предложения, которые мы получим», добавив, что правительство будет приветствовать западных и даже американских участников торгов, если санкции будут сняты. Санкции США в настоящее время запрещают все операции с талибами, за исключением гуманитарной помощи.
«Мы всегда говорили, что если Соединенные Штаты выведут своих солдат и машины для убийств из Афганистана, они тоже могут инвестировать сюда», — сказал он. «Спрос на нефть снижается, а спрос на литий только растет. Только в Нурестане у нас 2,5 миллиона тонн. Извлеките его, и Афганистан может стать одной из самых богатых стран мира».
К 2030 году, когда около 60 процентов всех автомобилей в Китае, Европе и США будут электрическими, ожидается, что мир столкнется с нехваткой лития, считает Генри Сандерсон, исполнительный редактор Benchmark Mineral Intelligence и автор книги «Volt Rush» : Победители и проигравшие в гонке за экологичность «.
«Литиевый сектор Китая находится в действительно завидном положении: они доминируют в переработке, у них есть материалы для аккумуляторов и заводы, но вся эта цепочка поставок перестает функционировать, если у вас нет сырья для промышленного оборудования», — сказал Сандерсон. «Вот почему они едут в Афганистан».
Рабочие собирают металлолом для производства стали на китайском сталелитейном заводе в Кабуле.
Китайская золотая лихорадка
Первое сообщение, которое встречает каждого пассажира, выходящего из международного аэропорта Кабула, не на английском или дари. Оно написано гигантскими китайскими иероглифами.
«Инициатива „Один пояс, один путь“ — это мост, соединяющий Китай и Афганистан», — гласит массивный рекламный щит напротив терминала, намекая на глобальную инфраструктурную программу Китая. «Добро пожаловать в Чайнатаун. Пусть ваши инвестиции приживутся».
Рекламный щит был установлен Ю Минхуэй, предпринимателем, который родом из деревни недалеко от знаменитого храма Шаолинь в китайской провинции Хэнань и впервые приехал в Кабул в апреле 2002 года, вскоре после вторжения под руководством США. По его словам, тогда ему было 30 лет, и он прибыл лишь с базовыми знаниями персидского языка и жгучими амбициями.
Сегодня Ю является совладельцем первого сталелитейного завода в Афганистане и имеет разрешение на строительство промышленного парка площадью 500 акров за пределами Кабула. Проект China Town, который он рекламирует в аэропорту, представляет собой 10-этажную башню, которую Ю рассматривает как своего рода китайскую торговую палату и выставочный зал для импортных товаров. Он продает электроинструменты, дизельные генераторы и даже офисные столы, которые могут понадобиться китайским компаниям, когда они войдут в Афганистан и начнут добычу полезных ископаемых. В своем офисе в Чайна-тауне Ю демонстрирует куски афганского лазурита и лития, а также свою политическую смекалку. На одной фотографии в рамке он шагает рядом с братом бывшего президента Афганистана Ашрафа Гани Хашматом. На более свежей фотографии Ю позирует с человеком в тюрбане, который помог свергнуть Гани: нынешним министром торговли талибов Хаджи Нооруддином Азизи.
В конце 2021 года, вспоминал Ю, он увидел приток китайцев, ищущих возможности в послевоенном вакууме Афганистана, как и 20 лет назад. В течение нескольких месяцев, по словам Ю и других жителей Китая, в Кабул прибыло более 300 их соотечественников. У некоторых были паспорта Пакистана, Сьерра-Леоне или других стран, куда они иммигрировали. Другие пришли с несколькими упаковками лапши быстрого приготовления в своих рюкзаках, «желая заняться производством аккумуляторов», — вспоминает Ю.
«Казалось, что каждый китаец хотел приехать, — сказал Ван Цюань, который занимается добычей золота в Афганистане с 2017 года. — В интернете были статьи о том, что русские и американцы всегда говорили, что здесь есть литий. В то время цены на литий были поистине удивительными».
Ю Минхуэй, китайский бизнесмен, много лет проживший в Афганистане, является совладельцем первого в стране сталелитейного завода.
Многие китайцы собрались в отеле Guiyuan в центре города, где на девятом этаже был шумный ресторан с горячими горшками. Юй Сяочжан, китайская владелица гостевого дома в Кабуле, сказала, что у нее в подвале круглосуточно работают три стола для игры в маджонг. Бум даже принес пользу сообществу из примерно 100 афганских переводчиков в Кабуле, которые свободно говорят на мандаринском диалекте благодаря китайскому государственному Институту Конфуция при Кабульском университете. Их привлекли для организации закупок лития в Конаре.
Затем, в конце прошлого года, в отеле Гуйюань произошел взрыв, в результате которого десятки человек получили ранения. Ответственность за это взяло на себя «Исламское государство», которое нацелилось на китайцев в Афганистане. Нападение вызвало новые опасения по поводу безопасности иностранных бизнесменов, усилив опасения по поводу инвестиционного климата в стране. Вскоре после этого афганское правительство ввело то, что, по его словам, было временным запретом на частные продажи лития, одновременно ведя переговоры с горнодобывающими компаниями и разрабатывая новые законы, регулирующие то, что превратилось в бешеную свободную продажу.
Рафаэлло Пантуччи, эксперт по китайско-центральноазиатским отношениям в Школе международных исследований им. С. Раджаратнама в Сингапуре, сказал, что крупномасштабные китайские инвестиции, к которым стремится Талибан, могут быть не неизбежны и не могут привести к преобразованиям. В 2007 году Афганистан предоставил государственной China Metallurgical Group Corp. в аренду на 30 лет медный рудник Мес-Айнак на сумму 3 миллиарда долларов, но до сих пор сделано мало.
«Крупные китайские компании по-прежнему очень осторожны», — сказал Пантуччи. «Во всяком случае, китайско-афганские экономические отношения будут управляться не государством, а небольшими частными игроками на местах, которые просто хотят попробовать».
В эти дни небольшая группа китайских горняков все еще находится в Кабуле, ожидая возобновления торговли литием.
Один из них — Юэ, уроженец Маньчжурии, который занимался добычей полезных ископаемых в Пакистане, России и Индонезии. Он приехал в Афганистан в конце 2021 года и планирует остаться, пояснил он, потому что талибы усердно работают над обеспечением безопасности иностранцев и даже приставили к нему собственных телохранителей. Он добавил, что минеральный потенциал Афганистана слишком велик, чтобы от него отказываться.
«После этого многолетнего конфликта ресурсы Афганистана остались нетронутыми», — сказал Юэ, не назвав своего имени. «Лицензии на добычу действительно не выдавались. На Земле нет такого места».
Юэ проводит большую часть дня, играя в маджонг в гостевом доме, где подают ланьчжоускую лапшу с говядиной, приготовленную афганскими поварами. Он все еще проводит встречи с потенциальными инвесторами. Но в основном он убивает время, пока добыча не начнется снова.
Горняк работает на удаленной высокогорной шахте по добыче драгоценных камней в провинции Нурестан.
Вид из-за ледника
В чернильном подземном мраке шахтер прижимал свой дизельный бур к твердой земле, засыпая все — волосы, одежду, губы — слоем мелкой белой пыли. Другой нагнулся, чтобы наполнить ручную тележку камнями, а затем толкал на 70 ярдов вдоль водной шахты обратно к свету.
Хусейн Вафамель присел снаружи на корточки, чтобы осмотреть улов.
Он поднял полосатый зеленый камень: турмалин, вид драгоценного камня, который искали он и его люди. Затем он подобрал белый камень — тахтапат, литиевую руду — и швырнул его через плечо, вздохнув с сожалением.
В прошлом году, после того как появились первые покупатели из Китая, цена на литиевую руду поднялась примерно до 50 центов за килограмм, что, по словам Вафамеля, принесло неожиданную прибыль. По его словам, это позор, что талибы расправились с этой торговлей, потому что горы здесь, в Нурестане, были полны этого товара.
«У нас есть целая шахта чистого тахтапата», — сказал Вафамель, коренастый и мускулистый бывший солдат афганского спецназа, который занимается добычей вместе с шестью бойцами из своего старого подразделения. «Мы могли бы добывать его тоннами в день, если бы это не было запрещено. Вместо этого мы должны оставить его».
Шахтер пригибается к машине, которая приводит в действие кувалду и нагнетает свежий воздух в шахту по добыче драгоценных камней в Нурестане.
В некотором смысле удаленная шахта, где Вафамель и его люди трудятся день и ночь, воплощает в себе практические проблемы и мечты о прогрессе, связанные с литиевыми богатствами Афганистана. Его шахта в долине Парун спрятана за ледником высоко над рекой Печь на высоте 12 000 футов. Возле своей шахты, на тесной поляне с видом на отвесный обрыв, Вафамель жаловался на свой непостоянный генератор и дрянные буровые долота, на необходимость перевозить все на осле и на бесконечную борьбу за то, чтобы свести концы с концами.
По его словам, еще два года назад Вафамель и его команда зарабатывали в афганской армии по 280 долларов в месяц каждый. Они потеряли работу, когда правительство пало. В бедной долине, окруженной поросшими соснами горами, где сельское хозяйство едва давало достаточно еды, чтобы прокормить семьи, единственным выходом было отправиться в горы. Таким образом, люди в значительной степени сами узнали, в каких породах содержатся богатые жилы, как устанавливать пакеты с аммиачной взрывчаткой и где бурить.
«Нам нужна большая команда и подходящее оборудование, чтобы кто-то показал мне, как им пользоваться», — сказал Вафамель, ударяя по заляпанному маслом механизму. «Я отчаянно нуждаюсь в приходе иностранной компании».
По словам Вафамеля, в последние недели он умолял правительственных чиновников разрешить возобновить добычу лития. Он сказал, что его воодушевил их ответ о том, что сделка может быть подписана с иностранной компанией, возможно, в этом году, и он надеется, что мир приведет к инвестициям.
«Если сельский житель может без проблем дойти до соседней провинции, — сказал он, — почему иностранцы не захотят инвестировать сюда?»
В полдня езды вниз по горе, недалеко от Долины Смерти, Саджид, 38-летний командир талибов, занимающий пост губернатора богатого литием района Чапа Дара, был настроен еще более оптимистично.
Восемнадцать месяцев назад Саджид был взволнован наплывом китайских старателей. Но в эти дни, по словам Саджида, он «отчаянно» хочет, чтобы они вернулись и принесли рабочие места для местных жителей и новую инфраструктуру. Сидя в своем комплексе с двумя захваченными американскими «хаммерами» на стоянке, Саджид сказал, что слышит многообещающий шепот. Мой друг, товарищ губернатора талибов, недавно узнал от высокопоставленных чиновников в Кабуле, что сделка с китайскими инвесторами может быть подписана всего через несколько месяцев.
Саджид уже рассчитывал на новую асфальтированную дорогу в своем районе. Он с нетерпением ждал новых мостов.
И он наслаждался перспективой того, что Америка снова проиграет в его отдаленном уголке Гиндукуша, на этот раз в борьбе за полезные ископаемые.
«Иногда я счастлив, что Америка ввела санкции против Афганистана, потому что американские компании не могут инвестировать в наш литий, — сказал он. «На самом деле, я считаю, что это месть Бога».
По материалам Вашингтон Пост
MarketSnapshot - Новости ProFinance.Ru и события рынка в Telegram
По теме:
Три ключевых вопроса о будущем поставок лития, кобальта и никеля
Китай вводит ограничения на экспорт металлов для производства чипов
