Сравнение с опытом Южной Африки, которая столкнулась с санкциями с 1960-х по 1990-е годы из-за своего режима апартеида, показывает, что Россия сталкивается со значительным медленно тлеющим бременем, поскольку барьеры для торговли и потоков капитала душат конкуренцию и повышают неэффективность.

Безусловно, испытание Южной Африки пришлось на другую эпоху и является несовершенным эталоном для сегодняшней России. Тем не менее тот опыт обеспечивает полезный ориентир. Опираясь на опыт Южной Африки, мы выделяем 10 взглядов на перспективы России.

Кампания по уходу зарубежных инвестиций будет неполной. Еще в 1980-х гг. поток компаний объявил о планах выхода из Южной Африки. Об этом говорится в исследовании Института международной экономики Петерсона. Это отчуждение, как правило, было частичным и часто включало передачу права собственности в аффилированное управление или лицензирование бренда местному производителю. Это согласуется с выводами, сделанными из анализа списка самосанкций KSE: только 2% корпораций из приблизительно 2000, предпочли полностью уйти из России. Большинство отслеживаемых компаний приостанавливают свою деятельность или инвестиции и предпочитают оставаться на плаву.

Торговые ограничения и эмбарго исказят цены, сделав импорт дороже, а экспорт дешевле, но не прекратят торговлю полностью. Южная Африка подпала под действие нефтяного эмбарго. Но Иран отказался подчиниться, выступив в качестве основного поставщика. Для России, как заключает одно исследование, для эффективного эмбарго потребуется одобренный Советом Безопасности ООН мандат на захват любого нефтяного танкера, используемого для такой торговли. Право вето России означает, что этого не произойдет.

Торговые ограничения для крупного поставщика товаров обходятся дорого, поэтому ограничение импорта будет неэффективным. Исследования по Южной Африке показывают, что страны, как правило, запрещали импорт только нестратегических нечувствительных товаров, у которых были альтернативные поставщики по конкурентоспособным ценам.

Импортозамещение — неэффективная стратегия развития. Российские политики склонны считать, что в хрупкости советской системы следует винить плановую экономику. Теория гласит, что рыночная экономика может эффективно подталкиваться к политическим целям с помощью соответствующей промышленной политики. Опыт Южной Африки не подтверждает эту точку зрения. Политика замещения импорта помогла в 1950-60-х годах, но в конечном итоге изоляция от внешней конкуренции привела к завышению цен на производственные ресурсы. Рост стоимости внутренних ресурсов сначала привел к росту производства, затем снизился до чуть более 1% в 1975—1992 гг., при этом темпы роста оставались низкими вплоть до 2000-х годов.

Ограничения счета операций с капиталом будут стимулировать внутренние финансовые рынки, что приведет к завышению показателей экономического здоровья. Южноафриканские корпорации не могли копить средства в зарубежных активах и, таким образом, «покупались на активы друг друга», создавая сложные конгломераты. Это привело к росту цен на активы и снижению конкуренции, увеличению наценок и цен на акции. Но эти инвестиции не привели к повышению производительности или эффективности — в 1980-х годах производительность на одного работника имела тенденцию к снижению.

Контроль за движением капитала эффективно защищает местную валюту. Когда международная кампания по выходу из Южной Африки начала оказывать давление на ранд, центральный банк ответил введением обменного курса «финансового ранда». Этот параллельный обменный курс был установлен на 20–40% ниже рыночного курса и применялся к компаниям, которые хотели ликвидировать свои активы в Южной Африке и вывести выручку из страны. Этот штраф означал, что уходящие фирмы не поощрялись к переводу доходов из Южной Африки, что помогло стабилизировать ранд в начале 1980-х годов. Опыт России был аналогичным. Несмотря на потерю доступа к международным резервам, Банк России стабилизировал курс рубля, введя контроль за движением капитала в феврале и марте.

Политика противодействия санкциям может быть столь же разрушительной для роста, как и сами санкции, а то и более. Опыт Южной Африки показывает, что важный эффект санкций заключался в том, чтобы подтолкнуть правительство к проведению неэффективной политики, направленной на предотвращение дальнейших ограничений. Это включало инвестиции в дорогостоящие, неконкурентоспособные технологии и тяжелую промышленность, которые не смогли бы достичь необходимого масштаба, если бы ограничивались внутренним рынком. Это соответствует недавнему опыту России по сокращению поставок природного газа в ЕС. Изменение маршрута природного газа потребует дорогостоящих инвестиций в трубопроводную инфраструктуру с неопределенной окупаемостью.

Растущие расходы на охрану правопорядка и оборону подорвут разумную налогово-бюджетную политику. Поддержание жесткой политической системы требует большого и дорогостоящего административного аппарата. Для достижения социальной стабильности ЮАР пришлось увеличить расходы на безопасность и социальные пособия. Вопреки здравому смыслу, чтобы финансировать эти расходы, стране к концу 1980-х годов пришлось повысить ставки и прогрессивность своих систем подоходного и корпоративного налогообложения до уровня сопоставимого с самыми прогрессивными налоговыми системами той эпохи, такими как Швеция.

Мягкая денежно-кредитная политика на развитых рынках делает страны более устойчивыми к санкциям. Решение США отказаться от золотого стандарта в 1971 году укрепило внешний баланс Южной Африки. Рост цен на золото, основной экспорт Южной Африки в то время, помог стране справиться с санкциями. С другой стороны, кампания Федеральной резервной системы по дезинфляции под руководством Пола Волкера привела к ухудшению условий торговли Южной Африки, что снизило ее устойчивость. Если текущая кампания ужесточения ФРС будет сдерживать инфляцию цен на сырьевые товары, устойчивость России к санкциям снизится.

Полное воздействие санкций проявится дольше, чем ожидалось. Санкции в отношении Южной Африки постепенно вводились с начала 1970-х годов и значительно усилились в 1980-х годах. Потеря иностранных инвестиций и ухудшение условий торговли уменьшили потенциал роста, но не привели к внезапному или катастрофическому ухудшению. Потребовалось 15 лет продолжающегося относительного спада экономики Южной Африки, чтобы создать достаточное давление для достижения заявленных целей санкций.

Алексей Исаков — экономист Bloomberg Economics по России и Центральной и Восточной Европе. Ранее Алексей был главным экономистом по России и СНГ в ВТБ Капитал и работал в Банке России.

ПОдготовлено Profinance.ru по материалам Блумберг

MarketSnapshot — Новости ProFinance. Ru и события рынка в Telegram

По теме:

Цены на газ в Европе подскочили на 35% после остановки «Северного потока»

Отключение газопровода «Северный поток-1» ударило по европейским рынкам

Европа готовится к нормированию в газовом противостоянии с Россией

Цена газа в Европе взлетела до $3275, угрожая социальными волнениями