Юань, похоже, вернулся в игру как инструмент возмездия Китая против тарифов США. Падение валюты на 1.5% в начале этого месяца в ответ на очередное повышение тарифов со стороны США было только началом. С середины августа юань упал еще сильнее и теперь исчисляемый в долларах он слабее, чем в начале месяца. Мы вполне можем увидеть дальнейшее использование юаня в качестве «оружия», но есть четыре веские причины, по которым Пекин может оказаться мудрее, прежде чем снова нажать на спусковой крючок.
Первая связана с тем, как Китай стремится позиционировать себя в мире. Китай изо всех сил пытался минимизировать конфликт с США таким образом, чтобы предстать в глазах всего мира в качестве альтернативного столпа глобального порядка и источника стабильности в международной системе, не говоря уже о моральном авторитете.
Это имеет глубокие корни. Любой, кто исследует историю китайского государственного управления, быстро обнаружит непреходящее различие в китайской философской мысли: между Ван Дао, царственным или праведным путем, и Ба Дао, путем гегемона. Поскольку китайские мыслители и официальные лица обычно описывают поведение США после Второй мировой войны как гегемонистское, китайским политикам следует сделать все возможное, чтобы оставаться на высоком моральном уровне в своем поведении по отношению к Вашингтону. Только так президент Си Цзиньпин сможет должным образом отстаивать притязания Китая на лидерство.
Действительно, Китай имеет заметный опыт использования стабильности обменного курса для укрепления своей репутации в качестве силы глобальной стабильности. После азиатского кризиса 1997 года и глобального финансового кризиса 2008 года стабильность китайской валюты была предложена в качестве способа продемонстрировать надежность Китая и его приверженность многостороннему порядку. Девальвация юаня в настоящее время может иметь другое обоснование, но цена притязаний Китая на добродетель и его попытка предложить себя в качестве хранителя глобальной стабильности может быть значительной.
Это особенно верно из-за второй проблемы, которую Китай имеет, думая о более слабом юане: это может быть не так эффективно для поддержания китайской торговли.
Одной из причин этого является одновременная схожая с юанем динамика валют стран, с которыми конкурирует Китай. По мере того как юань меняется по отношению к доллару, меняется и тайваньский доллар, корейская вона, сингапурский доллар и индийская рупия. Кроме того, краткосрочное влияние более слабого юаня, скорее всего, ограничит импорт, чем расширит экспорт, и поэтому его положительное влияние на экономику в целом может быть незначительным.
Неэффективная девальвация юаня была бы особенно бесполезной из-за третьего риска, который должен учитывать Китай, а именно риска возмездия со стороны администрации США.
Конечно, доказательств тому уже достаточно. Заявление казначейства США о том, что Китай является «валютным манипулятором» 5 августа, имеет мало отношения к фактическим формальным критериям, которые казначейство использует для определения этого термина, но в равной степени США предупреждали китайцев еще в мае, что эти критерии не связывают его рук. Отказавшись от основанного на правилах подхода к определению манипулирования валютой, США широко распахнули дверь к дальнейшему антагонизму, и у Пекина не должно быть никаких сомнений в том, что Вашингтон пойдет через эту дверь, если захочет.
Четвертый и, возможно, самый разрушительный риск, который должен учитывать Китай, заключается в том, что более слабый юань может дестабилизировать счет операций с капиталом в Китае, что приведет к оттоку капитала, из-за которого китайские политики чувствуют себя очень неловко.
Действительно, уже есть свидетельства того, что жители Китая чувствуют себя менее уверенными в том, что юань является надежным средством сохранения стоимости, теперь, когда больше нет ощущения, что валюте суждено дорожать по отношению к доллару. Лучшей иллюстрацией этого являются «ошибки и упущения» или неучтенный отток платежного баланса Китая. В последние несколько лет эти оттоки значительно возросли, составляя в среднем около 200 миллиардов долларов в год в течение последних четырех календарных лет, или почти 2 процента ВВП; и около 90 миллиардов долларов только за первые три месяца 2019 года. Это очень большие цифры.
Риск здесь заключается в том, что ожидания китайцев в отношении юаня являются «адаптивными»: чем больше ослабевает обменный курс, тем больше китайские жители ожидают его ослабления, и поэтому спрос на доллары растет. В принципе, единственный способ справиться с этим риском заключается в том, чтобы НБК провел большую разовую девальвацию юаня до уровня, при котором доллары настолько дороги, что никто больше не захочет их покупать. Однако это было бы очень опасно: это предполагает, что PBoC может заранее знать значение «равновесия» юаня. Потребовался бы необычайно смелый центральный банкир, чтобы заявить о таком предвидении, тем более что само это равновесное значение может быть изменено самим фактом такого драматического изменения политики.
Никто на самом деле точно не знает, по какому механизму отток капитала из Китая ускорился в последние годы, но очень хорошим кандидатом является туризм. В последние годы расходы выезжающих китайских туристов за границу значительно возросли, и это увеличение очень близко отражает рост числа ошибок и упущений. Таким образом, подозрение должно состоять в том, что растущий поток китайских туристов, почти половина из которых в прошлом году просто отправилась в Гонконг и Макао без контроля над капиталом, просто создает возможности для незарегистрированного бегства капитала.
Это вызывает тревожную возможность: что наиболее эффективный способ для Китая обесценить юань без негативного эффекта оттока капитала заключается в одновременном прекращении оттока китайских туристов.
Китай уже работает в этом направлении, хотя формально по другим причинам: в этом месяце он приостановил программу, которая позволяла отдельным туристам из 47 китайских городов совершать поездки в Тайвань. Более глобальное ограничение китайского туризма может сделать девальвацию юаня «более безопасной», и это будет иметь побочную выгоду от помощи в увеличении профицита счета текущих операций Китая, сужение которого в последние годы во многом связано с ростом расходов на туризм и которое почти наверняка стало источником несчастья в Пекине, где меркантилизм остается популярным.
Но мир, в котором Китай мог бы ввести такие драконовские меры, был бы тем, в котором национализм достиг высот, которых мы еще не видели. Будем надеяться, что мы идем не туда.
Дэвид Любин - глава отдела экономики развивающихся рынков в Citi.
По материалам Financial Times
По теме:
Goldman и BAML снизили прогнозы по юаню, рупии
Трамп снова вносит смуту, но юань уже обновил 11-летний минимум
Китай притормозил девальвацию юаня
США могут девальвировать доллар, но что делать с юанем?
На валютном рынке все чаще слышно слово интервенция
Желая ослабить, Трамп в итоге может лишь усилить доллар
NAB: интервенции не помогут Трампу, доллар вырастет
Китай ударил в самое больное место для Трампа — по американским фермерам
